Главная » Статьи » Все о Ногайской орде

Русско-ногайские отношения и казачество в конце XV - XVII веках ч.2
ГЛАВА I


СТАНОВЛЕНИЕ РУССКО-НОГАЙСКИХ ОТНОШЕНИЙ И ЗАРОЖДЕНИЕ КАЗАЧЕСТВА В XV - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVI ВЕКА

1.1. Иван III и Ногайская Орда. Первые сведения о казаках

В конце XV в. Россия вступила на международную арену в очень важный момент истории Европы, когда определялась ее новая политическая карта, основные очертания которой затем сохранялись на протяжении двух столетий. Некогда могущественная Золотая Орда перестала существовать, а на ее периферии возникли новые орды: Ногайская, Крымская, Астраханская, Казанская и Сибирская. Преемницей золотоордынского наследия считалась Большая Орда во главе с ханом Ахматом, кочевавшая в Поволжье и отстаивавшая свой приоритет перед другими татарскими ханствами. Одновременно с ослаблением и распадом Золотой Орды на юге сложилась могущественная Оттоманская империя, под ударами которой в середине XV в. пала Византия, а в конце XV в. под ее влияние попал Крым.

Воздействие внешней опасности на развитие Русского государства не исчезло с распадом Золотой Орды, оно еще было заключено в кольцо враждебного окружения: восточная и южная границы находились под ударом татарских ханств; на западной окраине продолжалась борьба за старые русские земли с великим княжеством Литовским; Ливонский орден и Швеция являлись источником постоянной угрозы для северо-западной русской территории.
В этих условиях для Ивана III было очень важно найти себе союзников среди татарских кочевых орд для того, чтобы обезопасить свои восточные границы. Первыми, кто пошел на установление дипломатического контакта с Москвой, была Ногайская Орда.
По мере усиления Русского государства интересы части ногайской знати, претендующей на власть в Поволжье, и московского князя, стремившегося освободиться от татарского ига, стали совпадать. Такой союз был вполне возможен, потому что ногайские князья (бии) смотрели на московских князей как на подобных им самим улусников хана и считали возможным объединить свои усилия в борьбе против Ахмата 1.
История возникновения и становления Ногайской Орды в последнее время получила достаточно полное освещение в монографии В.В. Трепавлова «История Ногайской Орды», и мы не будем подробно останавливаться на данной проблеме, выделив лишь важнейшие для нашего исследования аспекты. Ногайская Орда берет свои истоки от Мангытского юрта, кочевавшего в конце XIV в. к востоку от Яика. Слово «мангыт» часто использовалось на Востоке в XV-XVII вв. как синоним ногайцев, поскольку правящий клан Ногайской Орды происходил из племени мангытов2. Во главе мангытов стоял бий Едигей, к эпохе которого относят первые контакты мангытов-ногайцев и русских князей, как русские, так и ногайские источники3. К такому же выводу пришли в XIX в. историки П. Бутков и В.Е. Сыроеч-ковский4. Но есть основания предполагать, вслед за большинством исследователей как XIX в., так и XX в., что первые попытки заключения дружеских соглашений с ногайцами со стороны Московского государства относятся к 80-м годам XV века5. С точки зрения В.В. Трепавлова, этнополитическая общность ногайцев сформировалась не ранее второй половины XV в. и контакты отдельных мангытских аристократов с русскими князьями не могут считаться русско-ногайскими отношениями. Только с момента отправления ногайскими мурзами Мусой и Ямгурчеем послов в Москву осенью 1489 г. между двумя державами начался полноценный дипломатический диалог 6.
Действительно, окончательное оформление Ногайской Орды происходило в 1470-1480-х гг., в течение которых мангытские племена боролись за свою независимость с Сибирским ханством. В этот период ими было заселено междуречье Волги и Яика, а г. Сарайчик в низовьях Яика стал столицей Орды. Из источников видно, что возглавлял ногайские улусы хан Аббас, но признанным лидером в Орде стал мурза Муса - правнук Едигея 7. К этому времени Ногайская Орда обрела самостоятельность, но, тем не менее, номинальный ранг подвластных Мусе территорий был неизмеримо ниже даже самых слабых и ничтожных владений, во главе которых стояли Чингизиды8. По сути дела эта Орда расценивалась другими татарскими ханствами как объединение, не вписывавшееся в традиционную схему организации государственной власти, а значит, не имевшее право претендовать на золотоордынское наследие. Все это заставляло Мусу, как и Ивана III, искать поддержки у соседних государств для борьбы с более могущественными противниками - Большой Ордой и Крымом.
В 1480 г. Россия готовилась отразить удары со стороны Большой Орды и Литвы. К тому времени, заручившись поддержкой крымского хана Менгли-Гирея, Иван III смог уже противостоять своим противникам. Летом 1480 г. хан Ахмат придвинулся к русским границам. После «стояния» на р. Угре против войск Ивана III, так и не дождавшись помощи со стороны Литвы, Ахмат вынужден был отступить к р. Донец, что недалеко от Азова. Здесь ордынский хан распустил свои войска на зимовку. По сообщению русских летописей, сибирский князь Ивак (Ибак) с тысячью казаков, а также ногайские мурзы Муса и Ямгурчей с большим вооруженным отрядом в «пять на десять тысяч казаков»9 напали на хана Ахмата. Он был убит, улус его разграблен10. Летопись указывает на самое активное участие мурзы Ямгурчея в убийстве хана Ахмата: «А самого безбожного царя Ахмата убил шурин его Ногайский мурза Ямгурчей»11. С нашей точки зрения, это убийство находится в тесной взаимосвязи с планами Ивана III по ослаблению Большой Орды. Об этом свидетельствует и другой отрывок из летописи: «Того же лета (1481 г.) царь Ивак послал посла своего Чюмгура князя к великому князю Ивану Васильевичу... с радостью, что супостата твоего есми убил, царя Ахмата. И князь великий посла Ивакова чествовал и дарил... а царю Иваку теш послали»12.
Победа Ивана III над ханом Ахматом при помощи других татарских орд, в том числе и Ногайской, значительно подняла авторитет Москвы на международной арене. Гибель хана, подорвав могущество Большой Орды, все же не привела к ее полному распаду и не устранила с этой стороны угрозы восточным и южным русским пограничным землям. Дети хана Ахмата - Саид-Махмуд, Муртоза и Шейх-Ахмед - с большим ожесточением выступали против Москвы 13.
Основная цель Ивана III в последние два десятилетия XV в. заключалась в том, чтобы противопоставить «Ахматовым детям» союз Ногайской Орды, Крыма и Казани и при помощи этого союза обеспечить охрану и безопасность всей южной и восточной границы Русского государства14.
Проанализировать позиции сторон позволяют сохранившиеся документы ногайско-русских отношений. В 1489 г. в Москву прибыло посольство от сибирского хана Ибака и ногайских мурз Мусы, Ямгурчея и Талача - недавних участников убийства Ахмата. Цель посольства - установить дружеские отношения с Иваном III на тех условиях «дружбы и братства», которые существовали и раньше «при отцах и дедах», то есть на условиях равноправного партнерства15. Тем не менее, мурза Мусса на подобной норме отношений не настаивал и просил Ивана III «учинить» его своим сыном или братом, на свое усмотрение, признавая тем самым приоритет московского князя.
Для Ивана III установление мирных, добрососедских отношений с ногайцами, которые до начала 80-х гг. XV в. вместе с Большой Ордой активно участвовали в набегах на русские земли, было важным политическим событием. СМ. Соловьев, исследуя русско-ногайские отношения этого периода, писал, что «предметом сношений» ногайцев с Москвой были дела не только торговые, но и казанские, и ордынские. Русское правительство надеялось использовать ногайцев против детей Ахмата 16. В свою очередь, Муса, враждовавший с Ахматовичами, надеялся на помощь русского правительства в борьбе с Большой Ордой. Экспансия ногайцев в направлении Волги, интриги их в Москве и Бахчисарае сделали Мусу «злейшим врагом Ахматовых детей»17.
В августе 1490 г. в Москву прибыло посольство от мурзы Мусы. Напоминая о дружественных отношениях, Муса предлагал заключить союз на следующих условиях: «Кто тебе ратен будет, я рать пошлю, а кто мне ратен будет, и ты мне рать пришли»18. Муса назвал своих врагов «Ахматовы дети» - Муртоза и Сайд-Махмуд. В таком же духе писал Ивану III и брат Мусы Ямгурчей. Таким образом, благодаря заключенным соглашениям была создана направленная против Большой Орды коалиция Москвы, Ногайской Орды, Казани и Крыма.
Занятие русскими Казани в 1487 г. и превращение ее в вассала Москвы открывало возможность Ивану III перестроить взаимоотношения с ногайскими мурзами и подчинить их своему политическому влиянию. Московский государь добился от ногайцев обязательств не нападать на Казань19. Но бежавшие в Ногайскую Орду казанские аристократы, в отсутствие Мусы, уговорили его брата Ямгурчи и хана Ибака оказать им поддержку против русского царя. Из двух братьев, стоявших во главе Ногайской Орды, Муса более рассчитывал на сотрудничество с Москвой; Ямгурчи же склонялся к военному решению казанского вопроса. Именно в такой обстановке Мусса после смерти Аббаса возглавил ногайцев. Не желая ссориться с Иваном III, который осуществлял протекторат над поволжским ханством, Муса повернул войско назад20.
Важным моментом в политическом сближении Ногайской Орды и Казанского ханства был брак дочери мурзы Мусы - Фатимы - с казанским ханом Мухаммед-Амином21. Инициатива этого династического союза принадлежала хану, который в конце 80-х гг. XV в. испытывал возрастающие трудности обороны своего ханства от нашествий Большой Орды22. Возможно, что женитьба Мухаммед-Амина на дочери Мусы была вызвана желанием обезопасить себя и со стороны Ногайской Орды. Решив породниться с влиятельным ногайским мурзой, казанский хан отправил к Мусе человека «о сватовстве», а Муса, в свою очередь, известил об этом московского государя. В Москве вопрос о брачных связях между правящей династией Казани и властителями ногайских орд тщательно изучался со стороны политических последствий. И лишь убедившись в серьезности предложений ногайских мурз о заключении союза против «Ахматовых детей» не только с Москвой, но и с Казанью, великий князь разрешил Мухаммед-Амину вступить в родственные отношения с Мусой23. Потерпев неудачу в попытках распространить свое влияние на Казань, ногайцы были вынуждены согласовывать свои политические шаги в отношении ханства с Москвой.
Московскому государю оставалось урегулировать отношения Ногайской Орды и Крыма. Находившийся теперь в родственных отношениях с Мухаммед-Амином мурза Муса больше других ногайских мурз был склонен к примирению с Менгли-Гиреем, он даже прислал в Крым своего человека 24. Узнав о сношениях между Мусой и Менгли-Гиреем, Иван III тотчас отправил мурзе грамоту, в которой требовал поступать «по первому своему слову» и быть «за один» с ним и Менгли-Гиреем против «Ахматовых детей»25.
Взаимное неприятие ногайцев и Большой Орды не единожды выливалось в вооруженные конфликты, причем каждый раз ногайская сторона оказывалась нападающей. После гибели хана Ахмата Большая Орда вступила в период распада. Изгнанный братьями Муртоза обратился за помощью к Мусе. Заручившись поддержкой Менгли-Гирея и одобрением Ивана III, ногайцы осенью 1491 г. перешли Волгу. Армия большеордынских соправителей Саид-Махмуда и Шейх-Ахмеда в то время находилась на пути в Крым. И лишь случайный перехват посла Мусы в Бахчисарай заставил их повернуть обратно, на выручку родных улусов. Узнав о возвращении войска в Орду, Муса и Ямгурчи ушли на восток26.
Через два года предводители Мангытского юрта замыслили повторить поход. О намерении воевать вновь были извещены ханы в Крыму и Казани, а также московский великий князь. Вначале 1493 г. сибирско-ногайское войско, возглавляемое Ибаком и Мусой, двинулось к Астрахани. Объектом нападения стали сыновья хана Ахмеда Шейх-Ахмед и Сайд-Махмуд. Однако, не дойдя до цели, войско повернуло назад27.
Накануне разгрома Большой Орды «замирившийся» с Шейх-Ахмедом ногайский мурза Ямгурчей получил от Ивана III жесткое предупреждение не вмешиваться в ордынско-крымский конфликт 28. Утрата расположения Москвы не входила в планы Ногайской Орды и Большая Орда пала под ударами Менгли-Гирея в 1502 году.
Характеризуя русско-ногайские отношения, следует помнить, что восточная политика России имела свои специфические черты, обусловленные традициями взаимоотношений с Золотой Ордой и не встречавшиеся в отношениях с западными странами. Русским еще было памятно ордынское иго, имелся даже своеобразный «ордынский синдром», влиявший на политику страны и массовое сознание народа. В России серьезно опасались возрождения Золотой Орды, тем более что это была вполне реальная угроза, поэтому русские дипломаты на переговорах с представителями татарских ханств были вынуждены покупать их лояльность с помощью «поминок» (подарков), выдаваемых с учетом сложной иерархии, сложившейся в том или ином госу-дарстве29. Считая себя наследниками Золотой Орды, татарская знать в Крыму и Ногайской Орде требовала для себя жалованья, равного по своему размеру прежнему «выходу» Руси Орде, что усложняло ведение дипломатических переговоров и ставило перед Россией задачу скорейшего урегулирования вопросов внешней политики на востоке.
По данным источников, на протяжении всех 90-х гг. XV в. ежегодно совершался обмен посольствами. Московские послы и курьеры каждый год отправлялись с поручениями в Ногайскую Орду. Ногайцы посылали в Москву ежегодно в среднем два по-сольства30. Большее количество ногайских посольств можно объяснить тем, что послы князей и отдельных мурз не всегда ехали в Москву вместе. Как правило, это было связано с политической нестабильностью в Орде31. Как установил современный немецкий историк А. Каппелер, частота дипломатических сношений с Ногайской Ордой была, тем самым, приблизительно равной с частотой дипломатических сношений с Крымом32. При этом крымские татары присылали в Москву намного меньше послов и больше курьеров.
Посольство ногайских татар было представительным, до ста человек, не считая многочисленных купцов и торговцев, которые их сопровождали33. Почти все крупные посольства содержали не только послов князей, но и отдельных мурз (до десяти человек и более). При удобном случае жены ногайских князей и мурз напрямую обращались к жене московского государя. По мнению А. Каппелера, то, что ногайцы принимались не московским государем, а боярами, в то время как такие же послы препровождались в Новгород, подчеркивает большое значение, которое придавалось ногайским послам, даже не чингизидам34.
Ногайские послы по дороге к Москве, как во время Золотой Орды, разоряли Казанскую и Русскую земли и брали в полон людей35. Чтобы не допускать таких действий в дальнейшем, Иван III указал ногайцам четкий маршрут следования, которого они должны были строго придерживаться. Маршрут шел через Казань в Нижний Новгород. Другие же дороги были для них закрыты. Кроме того, на протяжении всего пути следования посольства и торговые гости должны были сопровождаться охраной во избежание конфликтов на пограничных землях. Официально это называлось заботой о ногайцах: «...чтобы им на пути лиха не было никоторого»36. .М. Соловьев совершенно справедливо указал и еще одну причину строгой регламентации поезда ногайцев: «...чтоб нижнегородского мыта не объезжали»37.
Путь из Нижнего Новгорода в Казань стал безопаснее, что способствовало возобновлению торговли не только с Казанским ханством, но и с Ногайской Ордой. Уже в 1489 г. ногайское посольство, подчеркивая свои мирные намерения, пригнало в Москву на продажу несколько сот лошадей38.
Историк начала XX в. С.А. Белокуров исследовал правила дипломатического приема ногайских послов в России в конце XV - первой половине XVI века. Он установил, что Боярская дума принимала участие в решении самых разных вопросов, возникавших при приезде в Москву посла того или иного государства. Боярская дума решала вопрос, где принять посла, вопрос об его отпуске и об отправлении ответного посольства. Ведение переговоров с иноземными послами возлагалось также на Боярскую думу, из состава которой назначалась особая комиссия, состоявшая из бояр и дьяков. Из числа бояр постоянными членами комиссий были великокняжеские казначеи. Приезжавшие в Москву послы турецкие, крымские и ногайские всецело подчинялись их распоряжению и заведованию даже тогда, когда был учрежден Посольский приказ (1549 г.).
Ногайцы, приехав в Москву, являлись на Казенный двор к казначеям и вручали им привезенные грамоты. О приезде послов казначеи доносили царю. Они же отвечали за то, где можно в Москве «поставить» послов, «являли» их при царском приеме. К ним же обращались послы с просьбами об отпуске, и казначей эти челобитья передавали царю, по приказанию которого отпускали послов и их гостей с Казенного двора. Здесь же иногда послам объявлялись царские жалованья. Таким образом, до появления Посольского приказа делами внешней политики занимались, по мнению С.А. Белокурова, представители Казенного двора39. С точки зрения В.В. Трепавлова, привлечение казначеев к контактам со Степью было резонным, так как одним из основных вопросов отношений с ногайцами и Бахчисараем были поминки, то есть расходная статья казны40.
В материалах посольств 80-90-х гг. XV в. нет прямого указания о приеме ногайских послов в Москве, данные об этом сохранились только в дипломатических источниках более позднего периода - середины XVI века 41.
По мере развития международных отношений в Москве вырабатывался особый посольский церемониал, касавшийся как встречи, так и приемов и проводов послов. При получении известия о следовании в Москву посольства из Москвы посылалось воеводам приказание послать на встречу посла пристава, который и сопровождал посольство до Москвы и обратно. Воеводам предписывалось заранее приготовить подводы для послов и «корм» для них, так как содержание посольства с момента вступления его на русскую землю было обязательным для правительства 42. Состоявший при посольстве пристав должен был заботиться об удобствах передвижения. Не доезжая до Москвы верст 6-7, пристав останавливался и доносил о своем прибытии в Посольский приказ, который назначал день и час, когда должен был совершиться торжественный въезд посольства в столицу. В день въезда посылались на встречу посольства царские экипажи и лошади, назначались особые лица, которые должны были приветствовать посла при въезде в город, по улицам расстанавливались войска (с середины XVI в. - стрельцы).
Встретив послов, московский пристав провожал их до подворья, где посольство должно было жить все время пребывания в Москве. Для ногайских послов существовал особый Ногайский двор. С послами приходили и ногайские «гости», пригонявшие в Москву для продажи целые табуны лошадей. Гостей этих ставили или «под Павшиным» (Паншиным), или на лугу напротив Симанова монастыря, или «под Красным селом, по сю сторону Яузы». За Москвой-рекой ставили еще ногайских послов «на Мустофиевском дворе». Кроме этих дворов, в 1552-1557 гг. упоминается Астраханский двор 43 .
Состав посольств, отражавший политическую структуру Ногайской Орды, доставлял правительству немало хлопот. Нужно было учесть существующую иерархию в Орде и конфликты внутри правящей династии. Ногайская знать ожидала от московского государя подарков (поминок), при этом они иногда выдвигали очень детальные требования, а еще нужно было помнить и об их женах, сыновьях и племянниках44. С точки зрения Н.М. Рогожина, поминки можно расценивать как трансформацию дани, наследие связей Руси с Золотой Срдой45. В.В. Трепавлов считает, что функция их уже совершенно изменилась по сравнению с ордынскими временами: с помощью даров появлялась возможность склонять мурз на свою сторону, раскалывать антимосковские группировки, предотвращать грабительские набеги46. Так постепенно вырабатывалась гибкая политика по отношению к Ногайской Орде, которая сохранялась вплоть до XVII века.
Из Ногайской Орды приезжали посланники князей и мурз: как из кочевий, близко расположенных от русских границ, так и из кочевий, удаленных на большое расстояние. Например, юрт мурзы Мусы находился «вверх по Аику на Кызылларе», а Ямгурчея - «на Белой Волжке»47.
Во время пребывания посольства в Москве кроме пристава им давалась стража, которая отчасти должна была охранять послов и сопровождать их, а отчасти и наблюдать за их действиями. До царской аудиенции послам вообще не разрешались сношения с другими лицами и только после нее они пользовались большей свободой. По назначении дня приема к послу присылалась лошадь с царской конюшни или экипаж. Приехав в кремль, послы всегда останавливались или против Архангельского собора, или между Архангельским и Благовещенским собором, около здания Казенного двора или «у лестницы» к Благовещанию, и у заранее точно определенного места должны были слезать с лошадей. Кроме царя, при приеме послов в палате находились бояре и думные дьяки. Иногда при царе находились и его сыновья, а также царевичи касимовские, крымские и сибирские 48.
Послы в присутствии царя были с покрытой головой, в шапках, правили поклон и допускались к царской руке. При приеме крымских и ногайских послов встречается одна особенность, которой не было при других приемах: царь звал этих послов «карашеватись». Этот обычай карашевания состоял в том, что государь мусульманским послам не давал целовать руку, а клал ее на их головы. В записях об этом упоминается с 1535 г., а обычай на коленях править поклон - с 1536 года 49.
В XVI в. послы часто приглашались после аудиенции к царскому столу. В конце аудиенции царь иногда угощал их медом (если переговоры были удачными). Но ногайских и крымских послов угощали медом всегда. Эти послы, выпив мед, посуду брали с собой. Зная это, им подавали мед в специально изготовленных в Англии медных сосудах с позолотой50.
В свою очередь, Москва, не имея постоянных представителей в Ногайской Орде, ежегодно отправляла туда свои посольства - от одного до нескольких сот человек. По своему значению лица, посылавшиеся с дипломатическими поручениями в Орду, были великие послы, посланники и гонцы. Во главе посольств назначались бояре, окольничие, стольники. Послы и посланники не имели полного представительства: они были только доверенными лицами государя, с которыми можно было вести переговоры и выработать проект договора, утверждение которого зависело от государя. Часто при переговорах, не предусмотренных наказом, они не принимали ни того, ни другого решения и обращались за этим в Москву. Обязанность гонцов - доставлять отданную им грамоту, в какие-либо дипломатические переговоры вступать им не поручалось. Личность посла считалась неприкосновенной, но во время военных действий это положение нарушалось. Послами в Орду направлялись представители аристократии, гонцами были служилые татары. Так, в 1504 г. в Ногайскую Орду послом был отправлен князь Тимур Якшенин 51. В.В. Трепавлов справедливо заметил, что выбор служилых татар был вполне естественным: татарское население занимало промежуточное положение в контактах России с мусульманским миром, большая часть его была знакома с языками и обычаями восточных народов; татары имели с ними общее вероисповедание. Кроме того, татарский язык был традиционным в отношениях Руси с Востоком52.
Впрочем, и среди русских дипломатов намечалась специализация. П.А. Садиков отмечал, что в середине - второй половине XVI в. семья Мальцевых, «можно сказать, специализировалась по части сношений с ногайскими татарами»: ее представители то и дело назначались послами и гонцами в заволжские улусы53.
Московское правительство строжайшим образом относилось к соблюдению установленного этикета и требовало точного соответствия в посольском церемониале, чтобы русские послы были принимаемы так же, как оно принимало ногайских. В наказах послам предписывалось следить за тем, чтобы ногайские князья и мурзы при вопросе о царском здоровье приподнимались и снимали шапки. Когда это не соблюдалось, русские послы тут же, на аудиенции, выговаривали это или сами, уходя, делали малый поклон. На то, чтобы русская грамота была принята самим ногайским князем или теми мурзами, к которым она была отправлена, равно как и ответная передача, обращалось особое внимание; послы отказывались принимать ее из других рук. Послы также внимательно следили за правильностью титула царя в грамоте, в случае неисправности настаивали на уничтожении ошибки и отказывались в противном случае принять грамоту. Вообще к обереганию царской чести послы относились чрезвычайно строго и ставили это на главное место. Это было вполне оправдано, так как государственный титул выражал формальное подтверждение конкретных прав. Умышленное изменение этого титула или пропуск составных его частей представлялись посягательством на чужую честь или отрицанием приобретенных тем или другим способом прав. Часто несоблюдение церемониала приводило к конфликтам между двумя государствами54.
Столь же щепетильно следили и в Ногайской Орде за рангом царских посланцев. Ранг посла показывал оценку статуса мурзы в глазах Москвы и, соответственно, в глазах сородичей и в целом ногайской аристократии55.
Таким образом, к 90-м гг. XV в. Ногайская Орда постепенно включалась в орбиту московской политики. Союз Русского государства, Крыма, Казани и Ногайской Орды действовал на протяжении десяти лет и начал распадаться только после разгрома в 1502 г. Большой Орды. Уничтожив главного претендента на золотоордынское наследие, бывшие союзники вступили в борьбу за политическое влияние в Поволжье. Известно, что после распада Большой Орды значительная часть татарских феодалов, в том числе и ногайских, ушла в Крым вместе со своими улусами. После 1502 г. в Крыму было немало «ордынских» людей.

Уже в 1503 г. Иван III советовал Менги-Гирею использовать их для борьбы с Литвой, уверяя, что от них нечего ждать крамолы56.
Напряженная борьба татарских ханств за золотоордынское наследие привела к отрыву от своих социальных массивов значительной части населения улусов. Выбитые из привычных условий жизни они стали создавать вольные сообщества, жившие военным наймом и грабежом. Эти люди в разных этнических средах были известны под именем казаков. Причем в роли казаков-изгоев выступали как отдельные люди, так и целые улусы.
Первые достоверные сведения о казаках появляются в 40-х годах XV века. Никоновская летопись под 1444 г. сообщает о казаках рязанских, оказавших своему городу услугу в столкновении с татарами, возглавляемыми царевичем Мустафой57. Начиная с 1468 г. летописи упоминают о московских казаках (служилые татары), с 1492 г. - ордынских (Большой Орды) казаках, с 1499 г. - азовских казаках58. Известно также, что казаки были и в Крыму (сведения о них имеются с 1474 г.), а в Астраханском ханстве казаки упоминаются с 1502 года 59. В связи с этим можно предположить, что все государства, образовавшиеся на обломках Золотой Орды, имели у себя на службе казаков. Необходимо отметить, что все это были татарские казаки, ранее свободно «гулявшие» (после распада Золотой Орды) в Диком Поле, а затем перешедшие на службу к тем или иным государям.
На Руси охотно принимали и «испомещали» на земле беглых татарских царевичей с их людьми. В самом использовании на московской великокняжеской службе выходцев из Орды не было ничего нового; отдельные татарские мурзы уже с конца XIV в. переходили на московскую службу. Так, при Дмитрии Донском из Орды выехали Алабуга и Серкиз, у Василия II служил царевич Бердедат, а после убийства в Казанском ханстве Улу-Мухаммеда в 1446 г. в русских землях появляются два его сына - Касим и Якуб60. По данным, приведенным В.В. Трепавловым в своей работе, сыновья Едигея-Гази - Науруз и Мансур - также нашли убежище на Руси после смерти своего отца 61.
В правление Василия II служилых татар широко использовали в войсках великого князя и для несения пограничной службы. По-видимому, первоначально Касиму и Якубу был предоставлен Звенигород. На это косвенно указывает выступление в 1449 г. Касима из Звенигорода против татар Сеид-Ахмета. Звенигород и
впоследствии передавался в кормление татарским царевичам. В. Вельяминов-Зернов в исследовании, посвященном касимовским царям и царевичам, пришел к заключению, что около 1452 г. Касим получил Мещерский городок на Оке, впоследствии ставший известным под его именем 62.
Московские князья хорошо понимали, какие выгоды им сулит пребывание на русских землях татарских царевичей, и использовали их в качестве орудия в решении своих внешнеполитических задач. Иван III пытался использовать Касима в качестве претендента на ханскую власть в Казанском ханстве, в случае успеха это сулило большие политические преимущества. По данным Воскресенской летописи, с Касимом на Казань ходили воеводы великого князя И.В. Оболенский-Стрита и И.В. Патрикеев 63. Неудача похода не смутила Ивана III. Так было положено начало той политики московских государей в отношении царевичей-изгоев, которая впоследствии принесла значительные успехи. Но не всем беглецам удавалось найти приют в России. Например, в 90-х гг. XV в., когда в Большой Орде вспыхнули распри между детьми хана Ахмата, один из его сыновей - Муртоза - безуспешно пытался добиться от Ивана III дозволения поселиться на Руси64.
В начале XVI в. в документальных источниках появляются первые упоминания о рязанских казаках на Дону. Эти сведения зафиксированы в грамоте Ивана III от 1502 г. к рязанской княгине Аграфене, в которой он требовал, чтобы она «заказала бы еси своим людям лутчим, и средним, и молодым накрепко, чтобы ныне на Дон не ходити»65. Но, несмотря на запрет, выходы на Дон продолжались. Н.А. Мининков называет две причины, по которым они не могли прекратиться: во-первых, из-за потребностей земледельческого населения, примыкавшего к степи, в защите от татар, во-вторых, для выходивших «в молодечество» рязанцев война в степи также была промыслом 66. По нашему мнению, историк не учел несколько моментов. Разгром Большой Орды и ее распад открыли возможность казакам «гулять» по Дону. Неслучайно, первые известия о проникновении казаков на Дон относятся к 1502 году. Примечательно, что казаки только «ходят» на Дону, а не живут - для этого они были еще слишком малочисленными и слабо организованными. Интересным является и тот факт, что Иван III запретил «государевым людям» - рязанцам - смешиваться с казаками. Уже здесь прослеживаются истоки двоякого отношения к казакам: их используют в войне с татарами, но запрещают им принимать в свои ряды беглых русских людей. В этот период казачество не принимало активного участия в русско-ногайских отношениях, так как не имело еще достаточных сил для этого.
Таким образом, во время правления Ивана III были сделаны крупные успехи в деле распространения русского влияния среди татарских ханств: Казань, Крым, Ногайская Орда последовательно вовлекались в орбиту московской политики. Оформление политического союза Москвы, Крымского и Казанского ханства, Ногайской Орды позволило Русскому государству добиться независимости и сокрушить своего главного противника - Большую Орду. Примечательно, что в борьбе с ханом Ахматом и его детьми союзники широко использовали казаков. Но их роль в этот период была ограничена военной службой в войсках того или иного государства.

Источник: http://www.neftekumsk.ru
Категория: Все о Ногайской орде | Добавил: BAD_BOY25 (14 Января 2011)
Просмотров: 2326
Всего комментариев: 0
ComForm">
avatar