В источниках, отразивших события третьего десятилетия XVII в., имя бия Баран-Гази уже не встречается. Место главы Малой Орды занял его племянник Касим б. Ислам б. Саид-Ахмед (т. е. Шейдяков). Сам он в грамоте от 24 сентября 1636 г. датировал свое "вокняжение” приблизительно 1621 г., а принятие под управление отцовских улусов – 1616 г. ("учинился я... на государстве тому лет  с пятнатцать и з дватцать лет”) [РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1636 г., д. 1, л. 108]. В материалах Посольского приказа за 1620-е годы. Касим впервые назван не мирзой, а князем в конце 1625 г. [РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1625 г., д. 1, л. 53]. Под его началом формально находились три ведущих клана – Ураковы, Мамаевы и Шейдяковы. Но в реальности новый бий, как и его предшественник, имел в распоряжении только улусы последних. Прочие же два рода держались независимо, и уже едва ли было возможно вернуть их под власть общего правителя. В начале 1620-х годов Ураковы и Мамаевы кочевали вместе, поодаль от улусов Касима и его родичей; астраханские воеводы сообщали, что с Касимом они "в недружбе” [Акты, 1890, с. 211; РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1623 г., д. 1, л. 6, 7, 10; 1627 г., д. 1, л. 425, 426; 1628 г., д. 2, л. 58].

      Но угроза набегов донцов и Больших Ногаев, которых становилось все больше на Крымской стороне Волги, а также сложные отношения с Гиреями заставляли казыевцев иногда объединять улусы. Время от времени создавалось впечатление, будто они пребывают "в дружбе и в совете”, поскольку кочуют вместе. Но более внимательное знакомство с ситуацией приводило информаторов к выводу, что между тремя родами "дружбы нет, а воины нет же”. Касим помнил свои прежние распри с Ураковыми и Мамаевыми ("ему те мурзы старые недруги”) и не прочь был внезапно расправиться с ними. Тем более что он был "улусными людми... Уракова и Мамаева родства силнее и люднея”. А те, в свою очередь, не доверяли своему бию и ссылались с Астраханью, "утаясь от Касая князя” и отказываясь посвящать его в подробности переписки с воеводами [РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1626 г., д. 1, л. 12; 1627 г., д. 1, л. 265].

      В каждом "родстве” выделялись, если следовать формулировкам той эпохи, "лучшие”, "середние”, "молодые” и безулусные мирзы. При этом формального разделения Юрта не существовало, но уже образовались "половины” или "стороны”, т. е. группировки аристократов, возглавляемых признанным лидером (например, "Кармыш мурзина сторона” внутри "половины” Шейдяковых). В "Шейдяковом родстве” предводительствовали бий Касим, его дети и Кармыш б. Баран-Гази; в Ураковом – Али б. Хорошай с братьями; в Мамаевом – Бий б. Ахмед с сыновьями [РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1627 г., д. 2, л. 34–36; 1628 г., д. 2, л. 67–69].

      Конец 1620-х годов был ознаменован решительным разрывом Али Уракова со своей Ордой. Улусы Ураковых (более трех тысяч человек) переправились через Дон и пошли к Азову. Бий Мамаев решил сперва, напротив, сблизиться с бием, но затем присоединился к Али. "Я с Касаем князем в недружбе стал, а с Казыевым улусом розстался”, – делился новостями с царем Михаилом Федоровичем вождь Ураковых, отмечая при этом также свою "недружбу” с крымским ханом и с запорожцами. О том же писал и Бий Мамаев. Дружным отказом встретили они призыв бия выступить совместно против польско-литовского короля по призыву Джанибек-Гирея. Судя по всему, "лучшие мирзы” решили добиться полной независимости, так как отвергали подданство кому бы то ни было и лишь заявляли о своей номинальной верности шертным обязательствам, данным далекой Москве [РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1627 г., д. 3, л. 68; 1628 г., 2, л. 298; 1629 г., д. 1, л. 85, 313, 314; 1630 г., д. 1, л. 56–68, 74]. Правда, в 1632 г. вновь отмечен эпизод совместного кочевания Али и Бия с Касимом [РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1632 г., д. 1, л. 347], но это было не более чем очередным конъюнктурным и неискренним соединением улусов в условиях горских набегов и угрозы крымского нашествия из-за поддержки Малыми Ногаями Шахин-Гирея.

      Попытки Касима собрать родичей на примирительный съезд не достигли цели. Многие влиятельные вельможи, и прежде всего предводители кланов, не захотели участвовать в нем, игнорируя уговоры бия  [РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1632 г., д. 1, л. 143, 144, 157, 158].

      В 1636 г. Ураковы и Мамаевы двинулись в Крымский юрт, предпочтя наконец опасному автономному существованию в прикубанских и приазовских степях подданство хану. "Лучшие мирзы” заключили с Джанибек-Гиреем шарт-наме  [РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1636 г., д. 1, л. 109; д. 2, л. 25; 1638 г., д. 4, л. 27]. Следовательно, к концу 1630-х годов четко определились две группы Малых Ногаев, разделенных территориально и политически, или две "половины” – Касаева и Урак-Мамаева ("Урак Мамаева половина” или просто "Уракова”, "Урак Мамаево родство”, "Урак Мамай мурзины дети”) (см., например: [Кабардино-русские, 1957, с. 237, 264; РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1637 г., д. 1, л. 6; 1638 г. д. 1, л. 65; 1639 г., д. 1, л. 103, 126]).

      Большие Ногаи уже не могли воспользоваться расколом среди давних противников, потому что сами вступили в стадию полного хаоса. Многие их мирзы не изменили враждебного отношения к казыевцам, но не имели сил ни отбивать их налеты, ни предпринимать ответные атаки. Лишь вместе с русскими ратями отваживались они выступать против Малой Орды. Правительство в 1633 г. организовало поход против нее за нападения на "украйны” и на кочевья союзных Больших Ногаев. После того, как основная масса заволжских номадов в конце 1633 – начале 1634 гг. перебралась на Крымскую сторону и рассеялась по причерноморским степям, началось смешение ногаев обоих ногайских Юртов. Взаимная агрессивность их по отношению друг к другу исчезла. Бий Касим заявлял о своем желании кочевать вместе с кековатом /21/ Джан-Мухаммедом, потому что "вера наша одна, и житье наше кочевное” [РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1636 г., д. 2, л. 27] /22/.

      За всеми этими перипетиями тщательно следили из Бахчисарая. На вторую половину 1620-х годов приходится очередное обострение династических раздоров среди Гиреев. Хан Мухаммед-Гирей III в 1625 г. выступил в поход на иранский Дагестан. Вместе с крымской армией отправилась конница малоногайского бия Касима под командованием его сына, а также улусники Али Уракова, который уже несколько лет жил в Крыму. Шахин-Гирей, переждав эту войну во владениях шамхала, решил прекратить скитания и вернуться на родину, а хан, узнав об этом, обещал сделать его наследником-калгой. Перед своим уходом с Кавказа Мухаммед-Гирей обмолвился, что неплохо было бы поставить на Куме форпост с гарнизоном. За эту идею ухватился Касим, намеревавшийся использовать будущую крепость для укрытия от вторжений воевод и горцев. О том же он просил и Шахин-Гирея, который уже утвердился в планах отъезда в Крым. Если же, дескать, с возведением городка ничего не получится, то бий просил царевича взять его с собой в Крым со всеми улусами [РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1625 г., д. 1, л. 4, 8; 1626 г., 1, л. 77].

      Узнав о примирении хана с мятежным царевичем, казыевские мирзы уже не гнушались подчиняться приказам последнего – в частности, снаряжать набеги на Русь по его повеленью [Акты, 1890, с. 203]. Малейший знак внимания от таврического двора теперь чрезвычайно ценился ими. Например, в апреле 1627 г. Касим нехотя (хотя и "чесно” приняв) вел переговоры с астраханским гонцом, откладывая решение поднятых тем вопросов до съезда всех мирз. Но как только из Крыма донеслись вести о выступлении Мухаммед-Гирея на "бесленеевских черкас”, он сразу снялся с места и со всеми подданными двинулся на соединение с крымской армией, проявив неожиданную расторопность и активность [РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1627 г., д. 1, л. 103–107].

      Через год бий столь же резво покочевал в сторону Крыма, едва получив оттуда "ларчик золотых да сто кобыл, да питья телегу”. На упреки приближенных мирз Касим откровенно заявил, что "коли... ему крымскои Мамбет Гиреи царь столко много своего жалованья прислал, и ему... как его жалованья не принять и к нему не ехать?” [РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1628 г., д. 1, л. 286, 287].

      "Родства” Мамаевых и Ураковых со временем перевели свои улусы на территорию Крымского юрта и в основном пребывали уже в орбите политики Гиреев. Когда новый хан Джанибек-Гирей вытеснил с полуострова Мухаммед-Гирея с калгой Шахин-Гиреем, лидеры кланов Али Ураков и Бий Мамаев приняли сторону последних, но в баталиях потерпели поражение и отступили к Кубани. Касим, тоже боясь мести за поддержку свергнутого монарха, откочевал поближе к Астрахани и с легкостью (как всегда) объявил о желании находиться "под царского величества высокою рукою” [РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1628 г., д. 2, л. 294, 301, 302].

      Укрепившись у власти, Джанибек-Гирей вознамерился расквитаться с Малыми Ногаями за пособничество его соперникам. В сентябре 1629 г. на восток двинулось воинство Юрта во главе с ханским сыном Мубарек-Гиреем. Беззащитные перед этой армадой, казыевцы тут же признали "ошибочность” своей прежней политической ориентации и поклялись на Коране в "послушаньи” хану; дальше, на черкесов, Мубарек-Гирей отправился уже в сопровождении малоногайских мирз с пятитысячным отрядом. Те дали ему "оброк: сто десять аргамаков, шестьдесят панцыреи, сорок шапочек железных, тритцетерь наручи” [РГАДА, ф. 123, оп. 1, д. 23, л. 259 об.–260 об.; ф. 127, оп. 1, 1630 г., д. 1, л. 12, 13]. В конце 1635 г. Али Ураков окончательно перевел свои улусы в Причерноморье и разместился "под Перекопью, а в Крым... для того не идет, что животине кормитца нечем”. Хан официально принял его в подданство  [РГАДА, ф. 123, оп. 1, 1636 г., д. 1, л. 6; ф. 127, оп. 1, 1636 г., д. 2, л. 25].

      Касим пытался удержать остатки распадающегося Юрта и отчаянно лавировал. То он зимовал в Крыму, то привечал у себя Шахин-Гирея, снова бежавшего в иранские владения на Кавказе. Информаторы доносили, что бий громогласно называет себя "холопом крымского царя и во всяких речех возвышает крымского ж царя”. Но русскому послу он внушал, будто "нигде в холопстве ни у какова государя не бывал, а кочюю, где похотел, по своеи воле с своими улусы” [Акты, 1890, с. 37; Кабардино-русские отношения, 1957, с. 166, 167; РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1630 г., д. 1, л. 56; 1632 г., д. 1, л. 161, 162, 346–349; 1636 г., д. 2, л. 26].

      Декларации о "холопстве” малоногайского верховного предводителя встречали полное одобрение в Бахчисарае. Ханы и калги трактовали казыевцев как "карачеев”, "от отцов и дедов извеку холопов наших”, как своих слуг и рабов (карачимиз ва кулумуз – "наши карачеи и холопи” в русском переводе  XVII в.) [Материалы, 1864, с. 39, 40; РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1628 г., д. 2, л. 46, 50; 1651 г., д. 1, л. 234, 235]. В России признавали прерогативы крымских правителей на господство над Малыми Ногаями и, не надеясь на собственные дипломатические усилия, в 1620-х годах просили уговорить тех не нападать на  Русь. Мухаммед-Гирей III обещал "унять” казыевцев и в шертных договорах с Москвой гарантировал строгий запрет на набеги "всяким нашим воинским людем Крымского юрту и нагаиским людем Дивеевым детем и улуса, и Казыева улуса всяким нагаиским людем”. Аналогичные формулировки содержатся в шерти хана Джанибек-Гирея 1633 г. [РГАДА, ф. 123, оп. 1, д. 24, л. 400об.–401; 1623 г., д. 7, л. 181; Савелов, 1906, с. 20, 21].

      Следовательно, крымское правительство в самом деле считало себя в силах и вправе диктовать свою волю и политику Малой Орде. Но при этом оно продолжало относиться к ней настороженно. Казыев улус то и дело превращался в пристанище то Шахин-Гирея, то мятежных крымских мангытов-Мансуровых во главе с Хантимуром. В степняках оно видело скорее неприятельскую, нежели дружескую силу и поэтому так же, как и русские власти, стремилось или привлечь их на свою сторону, или максимально ослабить. Весной 1628 г. из Крыма вернулся домой мирза Хан-Мухаммед б. Касим с щедрыми подарками от Мухаммед-Гирея III и калги Шахин-Гирея. Те приглашали бия присоединиться к их походу к русским границам. Однако стало известно, что одновременно было послано предложение бесленеевским черкесам напасть на улусы Касима, когда он уйдет в поход [РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1628 г., д. 1, л. 283].

      По причине все большего ослабления и развала Казыев улус в 1620–1630-х годах уже не представлял какого-либо интереса для Порты /23/. Посольский приказ от имени царя  в 1621 г. известил султана, что "Казыева улуса мурзы учинились под великого государя нашего... высокою рукою, и он (султан. – В.Т.) бы в них не вступался” [РГАДА, ф. 77, оп. 1, д. 6, л. 372, 372об., 399, 399об.].

      В самом деле, если просмотреть всю переписку Касима и мирз с Кремлем за 1620–1630-е годы, то может создаться впечатление, будто Малые Ногаи только и делали, что шертовали Михаилу Федоровичу и клялись ему в преданности. Да и русская сторона регулярно информировала азиатских и европейских монархов о верности казыевцев царю. Однако указанные заявления и ногаев, и русских расходились с действительным положением дел. Сановники Казыева улуса нередко были вынуждены твердить о своем дружелюбии к России, учитывая близость сильных астраханского и терского гарнизонов, а также промосковски в целом настроенных донцов. Как в Астрахани, так и в Терском городке содержались аманаты, что не слишком связывало мирзам руки, когда менялась политическая конъюнктура. Балансируя между Россией и Крымом, они были готовы выразить свою лояльность кому угодно, если это сулило им поживу и оказывалось безопасным. Когда исходила угроза от Гиреев, казыевцы отводили улусы поближе к русским крепостям, под защиту воевод (тут-то и пригождались их частые шертования); если же возмущенные их вероломством русские власти и Большие Ногаи решались на отмщение за набеги, то они быстро перекочевывали к Азову или в Крымское ханство.

      При этом различная политическая ориентация часто служила Ураковым и Мамаевым удобным и единственным предлогом для отказа от сотрудничества с Касимом и наоборот. Астраханские воеводы регулярно информировали Посольский приказ о ненадежности мирз. Значительная часть сведений поступала от Больших Ногаев. В частности, бий Канай разоблачал своего коллегу из Малой Орды, будто тот со своими сподвижниками "сказываются... государевы холопи и аманатов дают в... Астарахань... неправдою малых робят, за которых им и стоять не за што (т. е. которые не имеют ценности. – В.Т.), на то надеясь, что от Астарахани от... государевых людеи на них (казыевцев. – В.Т.) воины не бывает” [РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1633 г., д. 2, л. 4].

      Весной 1633 г. терпение московского правительства иссякло. Велено было собирать большой поход на Казыев улус. Войско возглавили князья В.И.Туренин и П.И.Волконский; к этой рати по государеву указу должны были присоединиться двадцать детей боярских из "низовых” городов, двести астраханских стрельцов, терские служилые люди, гребенские и донские казаки, Большие Ногаи, кабардинские князья и шамхал. В июне и июле к Маджарскому городищу (к тому времени уже оставленному Малыми Ногаями) сходились отряды. Бий Касим тем временем кочевал вместе с Али Ураковым, получая донесения обо всех этих приготовлениях от астраханских татар. В любой момент Касим и Али были готовы сняться с места и уйти в Крым или в Кабарду (о том, чтобы принять бой, разговора и не заходило).

      В ходе продвижения русского воинства случайно погиб воевода Туренин. Волконский повел всех собравшихся под его начало ратников (кроме опоздавших донцов) на запад. От разведчиков было известно, что Касим разместил улусы в урочище Ачил под Азовом, куда и обрушился основной удар. Сам бий заблаговременно оставил подданные стойбища, которые подверглись семидесятидневному грабежу и погрому. Две тысячи казыевцев угодили в плен, в том числе касимовы внуки и племянники. На возвращавшихся с этим полоном Больших Ногаев во главе с кековатом Джан-Мухаммедом напали донцы, отняли всю добычу и сразу отписали в Москву, будто победили казыевцев, отбив у них русских пленных (за что получили в ответ упреки в лжи) (об этих событиях см.: [Материалы, 1864, с. 57, 58, 61; Попко, 1880, с. 54, 55; Щелкунов, 1915, с. 128; РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1633 г., д. 2, л. 354–356, 360, 370–372, 393, 399–401, 427; д. 3, л. 21–23]).

      В целом эта кампания нагнала страху на степняков, но не смогла вынудить их изменить общую стратегию – лавирование между Бахчисараем и Москвой. По-прежнему налеты на "украйны” перемежались с заверениями в лояльности. Причем, теперь Ураковы с Мамаевыми и Касим со своими родичами-Шейдяковыми обвиняли друг друга перед царем и ханами в лицемерии, выставляя лишь себя верными заключенным шертям.

      В отношениях с княжествами Северного Кавказа Малая Ногайская Орда продолжала придерживаться союза с шамхалом, а среди кабардинских владетелей в 1620-х годах выбрала для альянса князя Алегука Шеганукова и князей Идаровых ("темрюцких черкас”). Соответственно противниками их стали соперники Алегука – правители так называемой Малой Кабарды Шолох Тансаруков и его родичи. Шамхальство служило также звеном связи казыевцев с Ираном и подвизавшимся на шахской службе Шахин-Гиреем, да и сам шамхал Ильдар Тарковский координировал с мирзами свои внешнеполитические предприятия (см.: [Памятники, 1898, с. 388; РГАДА, ф. 121, оп. 1, 1626 г., д. 2, л. 3; 1630 г., д. 1, л. 77–79]).

      С Алегуком же наиболее тесные связи установил Али Ураков, который дал князю заложников, иногда жил в его владениях "з дворами своими и с улусы своими” и убеждал московского царя верить Алегуку "во всяком деле” [РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1629 г., д. 1, л. 313, 314]. Сам Алегуко, а еще более его союзники-темрюковцы, служили надежным тылом Малым Ногаям: во время похода Волконского 1633 г. они прислали пятьсот человек в помощь Касиму, рассчитывавшему при подходе царской рати уйти в Большую Кабарду. Доводилось и Касиму посылать своих ополченцев на подмогу друзьям-черкесам в их междоусобной борьбе (см.: [РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1633 г., д. 1, л. 86; д. 2, л. 355, 356, 393]). Соответственно враги Алегука на Кавказе оставались неприятелями и для Казыева улуса. Конники князя Шолоха нападали на ногайские кочевья, разоряя становища и угоняя скот.

      В конце 1639 или в 1640 гг. функционер Посольского приказа сделал "выпись”, гласящую, что в нынешнем 148 году в Москву явился посол от касаевых детей с новостью: "Касая князя не стало, а дети ево хотят государю служить так же, как и отец их Касаи князь служил” [РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1640 г., д. 8, л. 212]. В наказе послам в Кахетию от декабря 1640 г. тоже содержится информация о том, что "ныне Касая князя Исламова не стало” [Посольство, 1928 с. 43].
 
      Судьба распорядилась таким образом, что последний казыевский бий умер вскоре после кончины последнего бия Большой Ногайской Орды Каная. Ни в той, ни в другой части бывшей ногайской державы верховный правитель впоследствии не появлялся. Остатки государственной организации ногаев сошли на нет. Но память о Касиме б. Исламе, в отличие от его заволжского коллеги, осталась в народной памяти надолго. Поскольку кланы Ураковых и Мамаевых переселились в Крым, то собственно Казыев улус потомки стали связывать исключительно с именем лидера оставшейся на прежних кочевьях "половины”. Этнографические материалы  XVIII–XIX вв. зафиксировали убеждение ногайцев в том, будто "все мурзы Малого Ногая произошли от одного Касая” и "потому все вообще доныне называются Касаевы дети” – Касай улы. Подразделения "Малого Ногая” в XIX в. носили имена касимовых сыновей: Каспулат-улы, Навруз-улы и Султан-улы [Архипов, 1855, с. 119; Бутков, 1869, с. 1869, с. 170; К.Д.Э., 1834] /24/.
 
      История Малой Ногайской Орды представляет собой пример угасания кочевой политической структуры, лишенной земледельческой подпитки, стабильной системы передвижения народа и стад, стройной организации налогообложения и мобилизации ополчения. В целом судьба Малых Ногаев иллюстрирует уход номадов с мировой исторической арены в позднем средневековье.

      Несмотря на утрату политической самостоятельности, потомки жителей ногайских Орд стали важным элементом этнической карты Юга России. Ногайцы принимали участие во всех бурных событиях региона, тесно контактировали с народами края. Отношения между ногайцами и другими кавказскими народами являются необходимым звеном в общей геополитической ситуации, и без учета участия ногайцев освещение многих исторических и современных событий на Северном Кавказе окажется неполным.

/ Примечания /
/ 2 / В качестве аргумента Х.Иналджык приводит данные хрониста Саид-Мухаммеда Ризы (середина ((((( в.) о переселении Сахиб-Гиреем ногайских "племен” орак, касай, ур-мехмед и токуз в Буджак. Однако сочинение Ризы – поздний источник, и перечисленные этнонимы тоже явно более позднего, чем первая половина ((( в., происхождения. Например, ур-мехмед – это потомки и улусы большеногайского бия Ураз-Мухаммеда б. Дин-Ахмеда, умершего в 1598 г. С.Тунманн, собравший в ((((( в. сведения о Крымском ханстве, сообщил, что Малые Ногаи являются потомками ногаев Астраханского ханства – или уведенные в крымский плен Мухаммед-Гиреем (, или же добровольно переселившиеся из-за Волги на запад (особенно после падения Астраханского юрта) (Тунманн, 1991, с. 62). Но во время написания труда Тунманна ногаи бывших Большой и Малой Орд успели смешаться с ногаями Крыма, к которым в основном и относятся данные об этих переселениях.
/ 3 / Б. – обычное в русскоязычной литературе обозначение элемента мусульманского имени "ибн” (сын),. Гази б. Урак б. Алчагир – Гази, сын Урака, сына Алчагира.
/ 4 / Нурадин – второе лицо после бия в Ногайской Орде, правитель ногайских кочевий в Поволжье и глава правого крыла ополчения.
/ 5 / Переволока – место, где Волга более всего сближдается с Доном; в 1589 г. там был основан Царицын.
/ 6 / Во всех цитатах выделено мною.
/ 7 / "Тенехмат” – сын и преемник Исмаила, бий Дин-Ахмед (правил в 1563–1578 гг.).
/ 8 / В неопубликованной диссертации 1938 г. М.Г.Сафаргалиев написал, что название "Малые Ногаи”  впервые употребляется в  1600 г. [Сафаргалиев, c. 160]. Позднее он, очевидно, посчитал сведения "Книги Большому Чертежу” более надежными.
/ 9 / Тайбуга – наместник северо-восточных территорий Ногайской Орды.
/ 10 / Д.И.Багалей предположил, что Казыев улус являлся одним из подразделений Малой Ногайской Орды (в "Книге Большому Чертежу” одновременно упоминаются Малые Ногаи и Малые Ногаи Казыева улуса) [Багалей, 1887, с. 77]. Малая Орда действительно содержала ряд отдельных образований-"половин”. Но Казыева улуса среди них не было; это название, судя по известным мне материалам, служило ее синонимом. Разночтения же в "Книге Большому Чертежу” объясняются, возможно, широким расселением  Малых Ногаев в южных степях, и под Казыевым улусом значилась их первоначальная территория  на Северо-Западном Кавказе, а под Малыми Ногаями – область расселения за ее пределами.
/ 11 / Мангыты – кипчакское племя (эль), из которого происходил правящий клан ногаев. В восточных источников жители Ногайской Орды часто именовались мангытами.
/ 12 / Развалины Маджара находятся у города Прикумска Ставропольского края. Кроме того, тоже на реке Куме располагаются городища Малые и Верхние Маджары (в нескольких километрах соответственно ниже и выше Маджара). В золотоордынскую эпоху эта территория была сплошной зоной оседлости. В Маджаре и Малых Маджарах сохранились остатки жилищ и мавзолеи [Егоров, 1985, с. 122, 123]. Думается, под "Можарским городищем” Малые Ногаи подразумевали центральный пункт данной агломерации – руины Маджара
/ 13 / Подробнее о следах пребывания ногаев на Северо-Западном Кавказе в топонимике абазин, адыгов, карачаевцев и осетин см.: [Булгарова, 1999, с. 48].
/ 14 / О событиях, которые происходили в Ногайской Орде в середине XVI в., подробно см.: [Трепавлов, 2001, гл. 6, 7].
/ 15 / А.А.Новосельский счел, что Гази являлся "как бы аталыком (т. е. дядькой-воспитателем. – В.Т.) царевичей Гиреев, которых он принимал, содержал и воспитывал в своих улусах” (Новосельский, 1948а, с. 16). Относительно воспитания крымских султанов малоногайским бием и его аталычества мне не удалось обнаружить в источниках никаких указаний.
/ 16 / Шерть (шарт-наме) – договор между двумя государями; как правило, с определением взаимных обязательств.
/ 17 / Эту причину ухода Малых Ногаев от Астрахани назвал в 1628 г. казыевский мирза Али Ураков: "И при Урусе князе так же мы (с астраханцами. – В.Т.) в миру были и аманаты давали. И после того нагаицом нас велели  повоевать. И ныне б так не учинити” [РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1628 г. д. 2, л. 296–297].
/ 18 / В другой грамоте главы родов перечислены другие и по-иному: Касим (Касай) Шейдяков, Али б. Хорошай Мамаев (надо: Ураков) и Айса б. Мухаммед Ураков (надо: Мамаев) [РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1615 г., д. 7, л. 1].
/ 19 / Впервые казыевские мирзы угодили в заложники, очевидно, в самом начале 1590-х годов. Басай, Бай, Али, Сулеш и Ваккас Шейдяковы, Айса Мамаев и Хаджике Юсупов "взяты были... саблею, как Уруса князя убили” (1590 г.) и помещены на астраханский Закладной двор [Акты, 1918, с. 122; РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1603 г., д. 3, л. 133].
/ 20 / Перехваченную грамоту ханские гонцы везли к бию Большой Ногайской Орды Канаю. Когда в Астрахани ее вскрыли, оказалось, что бахчисарайская канцелярия перепутала адресатов, и за Волгу было послано письмо, предназначенное  для "Касая” (Касима), а не для Каная.
/ 21 / Кековат – правитель ногайских кочевий в Казахстане и глава левого крыла ополчения. Во времени описываемых событий эта должность существовала уже только формально.
/ 22 / Осознание общности и родства между Большими и Малыми Ногаями никогда не забывалось, но начиная с 1550-х годов почти всегда было омрачено политическими разногласиями. Лишь распад Ногайской Орды привел население обоих ногайских Юртов к стихийному смешиванию улусов и маршрутов кочевий, к некоему подобию единства ногаев. В 1626 г. астраханские воеводы докладывали: "И ногаиские... многие люди с казыевскими тотары промеж собою в своистве и в ближнем племяни; потому что ногаиские люди у казыевских людеи женятца, а казыевские у ногаиских людеи женятца. А иных... ногаиских людеи отцы и матери, и братья многие живут в Казыеве улусе, а казыевских татар отцы и матери, и братья живут у ногаиских тотар, и промеж собою ссылаютца и сьезжаютца” [РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1626 г., д. 1, л. 100–101].
/ 23 / Вся ситуация в Малой Ногайской Орде опровергает мнение С.Э.Родоная о том, будто она служила опорой азовских турок в их борьбе против донцов [Родоная, 1955, с. 12]. Малые Ногаи никогда не представлялись донским казакам серьезной угрозой, и османские азовские паши едва ли могли рассчитывать на существенную помощь со стороны слабых и раздробленных казыевцев.
/ 24 / В XVII в. казыевские мирзы, конечно, сознавали, что родословная их более сложна. Для уравнения в статусе со знатью Большой Ногайской Орды ими была разработана генеалогическая схема, по которой Шейдяковы объявлялись потомками бия Саид-Ахмеда б. Мусы, тогда как на самом деле происходили от мирзы Саид-Ахмеда б. Мухаммеда б. Исмаила б. Мусы. При этом Саид-Ахмед б. Муса трактовался как первый бий Малой Орды, от которого якобы и "пошли Малово Ногаю мурзы” [РГАДА, ф. 127, оп. 2, д. 32, л. 22, 24]; см. также: [Трепавлов, 1997, с. 45].

Литература

Акты, 1890 – Акты Московского государства. Т. 1. СПб., 1890.
Акты, 1918 – Акты времени Лжедмитрия I-го (1603–1606 гг.). М., 1918.
Алексеева, 1957 – Алексеева Е.П. Очерки по экономике и культуре народов Черкесии XVI–XVII вв. Черкесск, 1957.
Ананьев, 1900 – Ананьев Г. Караногайские исторические предания // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Вып. 27. Тифлис, 1900.
Ананьев, 1909 – Ананьев Г. Караногайцы и их предания // Сборник сведений о Северном Кавказе. Т. 2. Ставрополь, 1909.
Архипов, 1855 – Архипов А.П. Три отрывка из сочинения о ногайцах и туркменах // Кавказ. 1855. № 29. 
Багалей, 1887 – Багалей Д.И. Очерки из истории колонизации степной окраины Московского государства. М., 1887.
Белокуров, 1888 – Белокуров С.А. Сношения России с Кавказом: Материалы, извлеченные из Московского Гл. архива МИД. Вып. 1 // Чтения в Обществе истории и древностей российских. 1888. Кн. 3 (146).
Бентковский, 1883 – Бентковский И.В. Историко-статистическое обозрение инородцев-магометан, кочующих в Ставропольской губернии. Ч. 1. Ставрополь, 1883.
Булгарова, 1999 – Булгарова М.А. Ногайская топонимия. Ставрополь, 1999.
Бутков, 1869 – Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год. Ч. 1. СПб., 1869.
Волкова, 1974 – Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII – начале ХХ века. М., 1974.
Гераклитов, 1923 – Гераклитов А.А. История Саратовского края в XVI–XVIII вв. Саратов, 1923.
Головинский, 1878 – Головинский П.А. Кумыкские ногаи // Сборник сведений о Терской области. Вып. 1. Владикавказ, 1878.
Евстигнеев, 1995 – Евстигнеев Ю.В. Ногай и ногайцы // Этническая и этносоциальная история народов Кавказа, Средней Азии и Казахстана. СПб., 1995.
Егоров, 1985 – Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII–XIV вв. М., 1985.
Жирмунский, 1974 – Жирмунский В.М. Тюркский героический эпос. Л., 1974.
Записки, 1988 – Записки русских путешественников XVI–XVII вв. М., 1988.
Кабардино-русские, 1957 – Кабардино-русские отношения в XVI–XVIII вв. Т. 1. М., 1957.
Калоев, 1993 – Калоев Б.А. Скотоводство народов Северного Кавказа (с древнейших времен до начала ХХ века). М., 1993.
К.Д.Э., 1834 – К.Д.Э. О нагайском племени татар // Санкт-Петербургские ведомости. 1834. № 96
Книга, 1850 – Книга, глаголемая Летописец Федора Никитича Нормантского // Временник Московского общества истории и древностей российских. 1850. Кн. 5.
Книга, 1950 – Книга Большому Чертежу. М.; Л., 1950.
Кушева, 1963 – Кушева Е.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией  (вторая половина XVI – 30-е годы XVII века). М., 1963.
Летописец, 1895 – Летописец русский // Чтения в Обществе истории и древностей российских. 1895. Кн. 3.
Материалы, 1864 – Материалы для истории Крымского ханства. СПб., 1864.
Мутенин, 1948 – Мутенин И.Т. Исторические сведения о ногайцах и караногайцах, населяющих Грозненскую область // Изв. Грозненского обл. инст. и Музея краеведения. Вып. 1. Грозный, 1948.
Новосельский, 1948а – Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. М.; Л., 1948.
Новосельский, 1948б – Новосельский А.А. Из истории донской торговли в XVII веке // Исторические записки. Т. 26. М., 1948.
Новый, 1853 – Новый Летописец // Временник Московского общества истории и древностей российских. Кн. 17. М., 1853.
Памятники, 1890 – Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией. Т. 1. СПб., 1890.
Памятники, 1892 – Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией. Т. 2. СПб., 1892.
Памятники, 1898 – Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией. Т. 3. СПб., 1898.
Памятники, 1913 – Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством. Т. 5.  СПб., 1913.
Попко, 1880 – Попко И.Д. Терские казаки с стародавних времен. Исторический очерк. Вып. 1. СПб., 1880.
Посольство, 1928 – Посольство князя Мышецкого и дьяка Ивана Ключарева в Кахетию. 1640–1643 гг. Тифлис, 1928.
Продолжение, 1793 – Продолжение древней российской вивлиофики. Ч. 9. СПб., 1793.
Путешествия, 1954 – Путешествия русских послов XVI–XVII вв. Статейные списки. М.; Л., 1954.
Разрядная, 1989 – Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. 3. Ч. 3. М., 1989.
Родоная, 1955 – Родоная С.Э. Борьба донского казачества с турецко-татарской агрессией в первой половине XVII в. и его взаимоотношения с Грузией. Автореф. канд. дисс. Тбилиси, 1955.
Савелов, 1906 – Савелов Л.М. Из истории сношений Москвы с Крымом при царе Михаиле Федоровиче. Посольство С.И.Тарбеева в Крым, 1626–1628 гг. Симферополь, 1906.
Садиков, 1947 – Садиков П.А. Поход татар и турок на Астрахань в 1569 г.  //  Исторические записки. Т. 22. 1947.
Сафаргалиев, 1938 – Сафаргалиев М.Г. Ногайская Орда в середине ((( в. Канд. дисс. М., 1938.
Сафаргалиев, 1949 – Сафаргалиев М.Г. Ногайская Орда во второй половине ((( века  // Сб. науч. работ Мордовского гос. пед. института. Саранск, 1949.
Сборник, 1879 – Сборник князя Хилкова. СПб., 1879.
Сикалиев, 1994 – Сикалиев А.И.-М. Ногайский героический эпос. Черкесск, 1994.
Статейный, 1892 – Статейный список московского посланника в Крым Семена Безобразова в 1593 году // Известия Таврической ученой архивной комиссии. № 15. 1892.
Сухоруков, 1903 – Сухоруков В.Д. Историческое описание земли Войска Донского. Новочеркасск, 1903.
Трепавлов, 1997 – Трепавлов В.В. Ногаи в Башкирии, ((–(((( вв. Княжеские роды ногайского происхождения. Уфа, 1997.
Трепавлов, 2001 – Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. М., 2001.
Тунманн, 1991 – Тунманн [С.] Крымское ханство. Симферополь, 1991.
Щелукнов, 1915 – Щелкунов С.З. Донские атаманы первой половины (((( века // Сб. Областного Войска Донского статистического комитета. Вып. 13. Новочеркасск, 1915.
Эвлия Челеби, 1979 – Эвлия Челеби. Книга путешествия (извлечения из сочинения турецкого путешественника (((( в.). Вып. 2. М., 1979.
Bennigsen, Lemercier-Quelquejay, 1973 – Bennigsen A., Lemercier-Quelquejay Ch. La Moscovie, l’empire ottoman et la crise successorale de 1577 – 1588 dans le khanat de Crimйe // Cahiers du monde russe et sovietique. 1973. Vol. 14. ( 4.
Bennigsen, Lemercier-Quelquejay, 1976 – Bennigsen A., Lemercier-Quelquejay Ch. La Grande Horde Nogay et le problиme des communications entre l’Empire Ottoman et l’Asie Centrale en 1552–1556 // Turcica. Revue d’etudes turques. 1976. T. 8. ( 2.
Inalcik, 1948 – Inalcik H. Osmanli-Rus rekabetinin mensei ve Don-Volga kanali tesebbësë (1569)  //  Belleten. Türk Tarih kurumu. 1948. Cilt 12. Sayi 46.
Kappeler, 1992 – Kappeler A. Moskau und die Steppe: das Verhдltnis zu den Nogai-Tataren im 16. Jahrhundert  //  Forschungen zur osteuropдischen Geschichte. 1992. B. 46.
Kurat, 1961 – Kurat A.N. The Turkish expedition to Astrakhan’ in 1569 and the problem of the Don-Volga canal  //  Slavonic and East European Studies. 1961. Vol. 40. ( 94.
The North, 1992 – The North Caucasus Barrier. The Russian Advance Towards the Muslim World. Ed. by M.Bennigsen Broxoup. L., 1992.
Vernadsky, 1953 – Vernadsky G. The Mongols and Russia. New Haven, 1953.

ПСРЛ – Полное собрание русских летописей (т. 13, ч. 1. СПб., 1904; т. 20, 1-я половина. СПб., 1914; т. 31. М., 1968; т. 40. М., 1978)
РГАДА – Российский государственный архив древних актов
РГВИА – Российской государственный военно-исторический архив.

Источник: http://www.eurasica.ru