Вопрос об ис­поль­зо­ва­нии но­гай­цев в по­ме­щи­чьем хо­зяй­стве и сам про­цесс их за­кре­по­ще­ния оста­ёт­ся фак­ти­че­ски не­за­тро­ну­тым в на­уч­ной ли­те­ра­ту­ре. В ис­сле­до­ва­ни­ях А. А. Скаль­ков­ско­го име­ют­ся от­дель­ные из­ве­стия о том, что в ре­зуль­та­те штур­ма ту­рец­кой кре­по­сти Ана­па в 1791 г. рус­ски­ми вой­ска­ми взя­ты в плен 1500 но­гай­ских се­мей. Но этот ис­сле­до­ва­тель оши­боч­но счи­тал, что все они были от­прав­ле­ны на по­се­ле­ние к р. Молоч­ной, что в Север­ном При­азо­вье (1). У Е. И. Дру­жи­ни­ной ка­те­го­рия за­кре­по­щён­ных но­гай­цев во­об­ще не рас­смат­ри­ва­лась, хотя от­дель­ный раз­дел по­свя­щён но­гай­цам, по­се­лён­ных при р. Молоч­ной (2). Пле­нён­ные при штур­ме Ана­пы но­гай­цы и их пе­ре­ме­ще­ние в Крым от­дель­но упо­ми­на­ют­ся у Н. А. Смир­но­ва (3). Этим, на­вер­ное, и ис­чер­пы­ва­ет­ся ис­то­рио­гра­фия во­проса.

Слу­чай с за­кре­по­ще­ни­ем пред­ста­ви­те­лей ко­чев­ни­че­ско­го со­ци­у­ма не­ти­пи­чен для фе­о­даль­но-кре­пост­ни­че­ской си­сте­мы Рос­сии, имев­шей до­ста­точ­ный ар­се­нал дру­гих средств, апро­би­ро­ван­ных на про­тя­же­нии мно­го­ве­ко­вой ис­то­рии вза­и­мо­дей­ствия с «ино­род­ца­ми», ко­то­рые обес­пе­чи­ва­ли бо­лее эф­фек­тив­ную ин­те­гра­цию ан­нек­си­ро­ван­ных об­ществ. В тра­ди­ци­он­ном но­гай­ском об­ще­стве не было со­ци­аль­ной ка­те­го­рии, рав­но­знач­ной рос­сий­ским кре­пост­ным; пре­иму­ще­ствен­ное боль­шин­ство со­став­ля­ли лич­но сво­бод­ные ко­чев­ни­ки. Суще­ство­ва­ла не­мно­го­чис­лен­ная про­слой­ка лич­но за­ви­си­мо­го на­се­ле­ния, ко­то­рую со­став­ля­ли пат­ри­ар­халь­ные рабы-ясы­ри. Кро­ме того, была ещё не­ко­то­рая часть из обед­нев­ших еди­но­пле­мен­ни­ков, пре­вра­тив­ших­ся в кли­ен­те­лу но­гай­ских мурз, ино­гда близ­ких по сво­е­му по­ло­же­нию к ясы­рям (4).

Сле­ду­ет крат­ко оста­но­вить­ся на про­ис­хож­де­нии «анап­ских но­гай­цев» и рас­смот­реть ос­нов­ные пути пре­вра­ще­ния их в кре­пост­ных кре­стьян. В 1770 г. при­чер­но­мор­ские но­гай­цы пе­ре­шли под по­кро­ви­тель­ство Рос­сии, по­лу­чив ста­тус «со­юз­ных орд», и в сле­ду­ю­щем году были пе­ре­се­ле­ны рус­ским пра­ви­тель­ством на пра­во­бе­ре­жье Куба­ни. Во вре­мя лик­ви­да­ции Крым­ско­го хан­ства в 1783 г. они при­ня­ли при­ся­гу о рус­ском под­дан­стве, но в по­след­ствии, из-за внут­рен­них усо­биц и обостре­ния от­но­ше­ний с рус­ским пра­ви­тель­ством, вы­зван­но­го на­ме­ре­ни­ем пе­ре­се­лить их на ураль­ские сте­пи, ста­ли мас­со­во ми­гри­ро­вать на ле­вый бе­рег Куба­ни, в ту­рец­кие вла­де­ния. В 1790 г. остав­ших­ся под рос­сий­ским кон­тро­лем 3 тыс. но­гай­цев пра­ви­тель­ство пе­ре­се­ли­ло на р. Молоч­ную, где для них были со­зда­ны бла­го­при­ят­ные усло­вия. Есте­ствен­но, с той це­лью, что­бы при­влечь пе­ре­шед­ших в ту­рец­кую про­тек­цию но­гай­цев к воз­вра­ще­нию в рос­сий­ское под­дан­ство (5).

К на­ча­лу рус­ско-ту­рец­кой вой­ны 1787–1791 гг. во­круг ту­рец­ких кре­по­стей Ана­па и Суд­жук-кале со­сре­до­то­чи­лась до­воль­но зна­чи­тель­ная груп­па но­гай­цев. Из них ту­рец­кая ад­ми­ни­стра­ция со­зда­ла ир­ре­гу­ляр­ные от­ря­ды «ку­бан­ской стра­жи», ко­то­рые нес­ли по­гра­нич­ную служ­бу, имея с того не­ко­то­рые льго­ты и при­ви­ле­гии. Ногай­цы ак­тив­но под­дер­жа­ли ан­ти­рус­ское вос­ста­ние Ушур­мы 1785–791 гг. (6) и участ­во­ва­ли во мно­гих столк­но­ве­ни­ях с рус­ски­ми вой­ска­ми. 22 июня 1791 г. вой­ска ге­не­ра­ла И. Гудо­ви­ча штур­мом овла­де­ли Ана­пой, где со­сре­до­то­чил­ся круп­ный ту­рец­кий гар­ни­зон и на­хо­дил­ся Ушур­ма с под­дер­жи­ва­ю­щи­ми его но­гай­ца­ми и чер­ке­са­ми. До 14 тыс. че­ло­век по­па­ли в плен. Из них но­гай­цы со­став­ля­ли 9 17 чел., жи­те­ли Тама­ни — 1 758, Ана­пы — 372 (эти обе груп­пы в до­ку­мен­тах обо­зна­че­ны от­дель­но от но­гай­цев как «та­та­ры»), а так­же чер­ке­сы — 118 че­ло­век (7).

Отме­тим, что пол­но­цен­ный ста­тус плен­ных рас­про­стра­нял­ся толь­ко на ту­рок, ко­то­рые, со­глас­но рус­ско-ту­рец­ким до­го­во­рён­но­стям, под­ле­жа­ли об­ме­ну по­сле окон­ча­ния вой­ны. Их от­де­ли­ли от осталь­ной груп­пы плен­ных и пер­вы­ми пе­ре­пра­ви­ли с Тама­ни в Ени­ка­ле. Пере­пра­ва ос­нов­ной мас­сы плен­ных-но­гай­цев дли­лась до 8 ав­гу­ста; все­го было пе­ре­прав­ле­но 8788 че­ло­век, из них 4 319 муж­чин и 4 469 жен­щин. Соб­ствен­но но­гай­цев вы­де­лить сре­ди них слож­но, ведь кро­ме них были ещё «та­та­ры» — жи­те­ли Тама­ни и Ана­пы (их эт­ни­че­ская при­над­леж­ность нам не со­всем по­нят­на), а так­же чер­ке­сы. Хотя ясно, что но­гай­цы со­став­ля­ли сре­ди них пре­иму­ще­ствен­ное боль­шин­ство (8). Граж­дан­ская ад­ми­ни­стра­ция Таври­че­ской об­ла­сти не мог­ла обес­пе­чить их над­ле­жа­щее со­дер­жа­ние. Как сви­де­тель­ство­вал ге­не­рал-ан­шеф М. Кахов­ский, их раз­ме­сти­ли «в од­ной куче с же­на­ми и ма­ло­лет­ни­ми дет­ми без кров­ли одеж­ды и обу­ви при нуж­ном (ми­ни­маль­ном. — В. Г.) про­пи­та­нии» (9).

М. Кахов­ский ис­поль­зо­вал эту ха­рак­те­ри­сти­ку как ар­гу­мент для пред­став­лен­но­го им кня­зю Г. А. Потём­ки­ну пред­ло­же­ния «всех ту­рок… от­пра­вить в Ека­те­ри­но­слав, а на­га­и­цов, та­ман­ских жи­те­лей и чер­кес, так как все они хле­бо­пас­цы раз­дать в здеш­ней об­ла­сти по­ме­щи­кам на по­се­ле­ние». Не до­ждав­шись от­ве­та и кон­фир­ма­ции Ека­те­ри­ны ІІ, он пред­ло­жил та­ври­че­ско­му гу­бер­на­то­ру С. С. Жегу­ли­ну раз­дать плен­ных, за ис­клю­че­ни­ем ту­рок, мест­ным по­ме­щи­кам. Свою по­спеш­ность он объ­яс­нял тем со­об­ра­же­ни­ем, что в усло­ви­ях остро­го де­фи­ци­та ра­бо­чей силы, да ещё в са­мый в раз­гар убор­ки хле­ба и се­но­ко­са, ис­поль­зо­ва­ние плен­ных до­ста­вит вы­го­ды хо­зяй­ству края, поз­во­лит сэко­но­мить ка­зен­ные сред­ства и улуч­шит усло­вия их со­дер­жа­ния (10).

Для сла­бо­за­се­лён­но­го юж­но­укра­ин­ско­го ре­ги­о­на, где ак­тив­но фор­ми­ро­ва­лось по­ме­щи­чье хо­зяй­ство но, по дан­ным Е.И. Дру­жи­ни­ной, ко­ли­че­ство кре­пост­ных со­став­ля­ла все­го 6,3% от об­ще­го чис­ла кре­стьян (11), столь круп­ное по­пол­не­ние было весь­ма ощу­ти­мым. Поэто­му дело с анап­ски­ми плен­ны­ми ре­ша­лось очень быст­ро. Г. Потём­кин сра­зу под­дер­жал ини­ци­а­ти­ву М. Кахов­ско­го, а Ека­те­ри­на ІІ уже 26 сен­тяб­ря 1791 г. под­пи­са­ла указ об их за­кре­по­ще­нии теми по­ме­щи­ка­ми, ко­то­рые «взя­ли их для про­пи­та­ния» (12)

Таким об­ра­зом, 8 788 но­гай­цев, жи­те­лей Тама­ни и Ана­пы, а так­же чер­ке­сы, были в крат­чай­ший срок рас­пре­де­ле­ны меж­ду мест­ны­ми по­ме­щи­ка­ми. В первую оче­редь раз­да­ча кре­пост­ных про­из­во­ди­лась для выс­ших офи­цер­ских чи­нов, при­ни­мав­ших уча­стие в штур­ме Ана­пы. Её ини­ци­а­тор, ге­не­рал-ан­шеф Кахов­ский, по­лу­чил 2 112 чел., ге­не­рал-май­ор Шиц — 1 314, пол­ков­ник Годлев­ский — 578. Но боль­ше всех до­ста­лось ге­не­рал-май­о­ру В. С. Попо­ву, — 2 584 че­ло­век (13), имев­ше­му в тот пе­ри­од боль­шое вли­я­ние в Ново­рос­сии. Впро­чем, за­кре­по­щён­ных плен­ни­ков по­лу­чи­ли не толь­ко рус­ские по­ме­щи­ки, но и ниж­ние ар­мей­ские чины, крым­ские гре­ки и ар­мя­не, а так­же крым­ско-та­тар­ские мур­зы и му­суль­ман­ское ду­хо­вен­ство. Так, в Евпа­то­рии ими за­вла­де­ли ар­мя­нин Вар­ти­нов, крым­ские та­та­ры Ваа­ти Осман и Мег­мет-че­ле­би; в Фео­до­сии — сер­жант гре­че­ско­го пе­хот­но­го пол­ка М. Цуна­ки, цол­нер пор­то­вой та­мож­ни И. Хри­сто­фо­ров; крым­ский та­та­рин Тимир­ша-мур­за вла­дел 212 но­гай­ца­ми, а зем­ле­устро­и­тель Мухин — 8 се­мья­ми (14). Мел­кие вла­дель­цы, чув­ство­вав­шие не­уве­рен­ность в пра­ве вла­де­ния кре­пост­ны­ми из му­суль­ман, ста­ра­лись как мож­но ско­рее пе­ре­ве­сти их в хри­сти­ан­ство. Подоб­ное было за­ме­че­но, в част­но­сти, в г. Сева­сто­по­ле и Пере­коп­ском уез­де (15).

Ещё 17 ав­гу­ста 1791 г. М. Кахов­ский пи­сал та­ври­че­ско­му гу­бер­на­то­ру С. Жегу­ли­ну по по­во­ду зна­чи­тель­ных объ­ё­мов тор­гов­ли анап­ски­ми плен­ны­ми сре­ди му­суль­ман­ских жи­те­лей Кры­ма и пред­ло­жил все­ми ме­ра­ми ей про­ти­во­дей­ство­вать. Сре­ди вскрыв­ших­ся зло­упо­треб­ле­ний, ока­за­лось и то, что плен­ные тур­ки, под­ле­жа­щие воз­вра­ще­нию в Тур­цию, так­же про­да­ва­лись как кре­пост­ные. Впро­чем, во­прос не в том, что рус­ские пра­ви­те­ли Таври­че­ской об­ла­сти име­ли не­кую пред­взя­тость к крым­ско-та­тар­ским мур­зам и ду­хо­вен­ству, ведь те из крым­ских та­тар, кто по­лу­чал дво­рян­ский ста­тус, ста­но­вил­ся вро­вень с рус­ски­ми дво­ря­на­ми. Важ­нее было то, что мест­ное на­се­ле­ние Кры­ма ис­поль­зо­ва­ло их в тра­ди­ци­он­ном ка­че­стве ясы­рей, т. е. до­маш­ней че­ля­ди, а не не­по­сред­ствен­ных сель­ско­хо­зяй­ствен­ных про­из­во­ди­те­лей. Тем са­мым они вы­па­да­ли из об­щей хо­зяй­ствен­ной си­сте­мы, от­че­го каз­на те­ря­ла в до­хо­дах, а по­ме­щи­ки оста­ва­лись при том же де­фи­ци­те ра­бо­чей силы.

Но очень ско­ро ока­за­лось, что и в круп­ных по­ме­щи­чьих хо­зяй­ствах ис­поль­зо­ва­ние но­гай­цев в ка­че­стве кре­пост­ных было явно не­эф­фек­тив­ным. Быв­шие ко­чев­ни­ки очень мед­лен­но при­об­ре­та­ли на­вы­ки ве­де­ния зем­ле­дель­че­ско­го хо­зяй­ства. Полу­че­ние низ­ких уро­жа­ев при­во­ди­ло к не­до­им­кам, за ко­то­рые по­ме­щик от­ве­чал пе­ред го­су­дар­ствен­ной каз­ной. Часто но­гай­цы убе­га­ли из по­ме­щи­чьих вла­де­ний к сво­им еди­но­пле­мен­ни­кам на р. Молоч­ную, от­ку­да их прак­ти­че­ски не­воз­мож­но было вер­нуть. Поэто­му по­ме­щи­ки ста­ли от­ка­зы­вать­ся от но­гай­цев и по­сле вы­хо­да ука­за 1803 г. о воль­ных хле­бо­паш­цах рас­про­стра­ни­лась прак­ти­ка от­пус­ка их за вы­куп. Так, в 1807 г. граф Кахов­ский дал воль­ную 328 но­гай­цам при усло­вии вы­ку­па и без со­хра­не­ния за ними зем­ли. Вне­се­ние сум­мы вы­ку­па про­ис­хо­ди­ло в те­че­нии трёх лет, по­сле чего они долж­ны были се­лить­ся на ка­зен­ных зем­лях (16). Похо­жую опе­ра­цию про­из­вёл и тай­ный со­вет­ник В. С. Попов в 1812 г. (17).

Во вто­ром де­ся­ти­ле­тии ХІХ в. ка­те­го­рия «анап­ских но­гай­цев» ис­че­за­ет из офи­ци­аль­ных до­ку­мен­тов; они рас­тво­ря­ют­ся сре­ди мас­сы тюр­ко­языч­но­го на­се­ле­ния Кры­ма, за­ча­стую при­ни­мая эт­но­ним крым­ских та­тар. Неко­то­рые из них ещё дол­го со­хра­ня­ли свою иден­тич­ность, хотя не со­став­ля­ли при этом от­дель­ную эт­ни­че­скую груп­пу, име­ю­щую ме­сто ком­пакт­но­го рас­се­ле­ния.

Примечания:
1. Скальковский А. О но­гай­ских ко­ло­ни­ях в Таври­че­ской гу­бер­нии // Памят­ная кни­га Таври­че­ской гу­бер­нии. Вып. І. Сим­фе­ро­поль, 1867. С. 379.
2. Дружинина Е. И. Южная Укра­и­на в 1800–1825 гг. М., 1970. С. 121–126.
3. Смирнов Н. А. Политика Рос­сии на Кав­ка­зе в ХVІ–ХІХ ве­ках. М., 1958. С. 159.
4. Кочекаев Б. Б. Классовая струк­ту­ра но­гай­ско­го об­ще­ства в ХІХ — на­ча­ле ХХ ве­кав. Алма-Ата, 1969. С. 59–60.
5. Грибовский В.В. Ногайсь­ке ко­за­ць­ке війсь­ко: пе­ре­ду­мо­ви і про­цес фор­му­ван­ня // Запис­ки на­у­ко­во-дослідної ла­бо­ра­торії історії Півден­ної України Запорізь­ко­го дер­жав­но­го універ­си­те­ту: Півден­на Україна ХVІІІ — ХІХ століття. Запоріжжя, 2001. Вип. 6. С. 151–171.
6. Смирнов Н.А. Политика России на Кавказе… С. 135, 155-160; Али­е­ва С. И. Ногай­цы Севе­ро-Запад­но­го Кав­ка­за в ис­то­ри­че­ских про­цес­сах ХVІІІ — на­ча­ла ХХ в.: Авто­реф. дис. … канд. ист. наук. Крас­но­дар, 2000. С. 14–15.
7. Государственный архив Украины в Авто­ном­ной Рес­пуб­ли­ке Крым (да­лее –ГАУАРК). Ф. 799. Оп. 3. Д. 199. Л. 74–74 об.
8. ГАУАРК. Ф. 799. Оп. 1. Д. 269. Л. 2.
9. ГАУАРК. Ф. 799. Оп. 3. Д. 199. Л. 72.
10. ГАУАРК. Ф. 799. Оп. 3. Д. 199. Л. 71 об.
11. Дружинина Е.И. Южная Украина в 1800–1825 гг. … С. 76.
12. ГАУАРК. Ф. 799. Оп. 1. Д. 269. Л. 1.
13. Там же. Л. 2.
14. ГАУАРК. Ф. 799. Оп. 3. Д. 199. Л. 216, 219 об.
15. Там же. Л. 261, 340.
16. Российский государственный исторический архив (да­лее — РГИА). Ф. 1151. Оп. 1. Д. 260. Л. 5–5 об.
17. РГИА. Ф. 1341. Оп. 15. Д. 1145. Л. 1, 5, 12