Главная » Статьи » История

Рубрика «Ногаи в ханствах Шибанидов»

Рубрика «Ногаи в ханствах Шибанидов»

Сыновья Эдиге в распадающейся Орде

Пятница, 04 Дек 2009

Русские и восточные ис­точники исчисляют количество сыновей Эдиге десятками. Соловец­кий список «Казанского летописца» упоминает «семьдесят сынов от тридцати жен»; список Румянцевского музея того же сочинения — «тридцать сынов от девяти жен» (История 1903, с. 15, 213; см. также: Лызлов 1787, с. 63). Ибн Арабшах пишет, будто у знаменитого бек­лербека «имелось около двадцати сыновей, и все они являлись могу­щественными государями» (Ибн Арабшах 1887, с. 63). Сам Эдиге в одноименном караногайском дастане говорит о восемнадцати «мир­зах-сыновьях моих» (Ногайдынъ 1991, с. 46). Официальные москов­ские родословцы XVII в. знают из них только «Мурадин мурзу да Мансыря князя» (см., например: РГБ, ф. 256, д. 349, л. 278; Родослов­ная 1851, с. 130), т.е. Hyp ад-Дина и Мансура. Кадыр Али-бек кроме этих двоих («Нур ад-Дин-мирзы» и «Мансур-бека») называет Касим-мирзу, Саид-Али-мирзу, Киквата, Гази и Науруза (Усманов М. 1972, с. 83). Абд ар-Раззак Самарканди при изложении подробностей отъез­да Эдиге в Хорезм после ссоры с ханом Тимуром в 1411 г. упоминает Султан-Махмуда, который находился при отце, и наместника Хорезма Мубарек-Шаха (Самарканди 1969, с. 180-182). В обнаруженной М.И.Ахметзяновым татарской рукописи Абдуллы Ушмави «Югары Ушмы авылы тарихи» сказано, будто на реке Нукрат некогда разра­зился бой между русскими войсками и Эдиге с его сыном Котышем (Ахметзянов М. 1993, с. 153). Последнее имя — явно татаризирован-ный вариант какого-то тюркского или мусульманского имени (Кутлуг? Кутб ад-Дин?).

В предыдущих главах приводились лаконичные данные и о неко­торых других Едигеевичах. В любом случае имен всех их по разным ис­точникам набирается не больше десятка. Степень взаимного старшин­ства их неизвестна, но если довериться русским родословцам и Кадыр Али-беку, то получается, что первенцем был Нур ад-Дин. Это в целом подтверждается запечатленным в эпосе тесным сотрудничеством его с отцом.

Хотя славу и власть в Джучиевом улусе «делателю королей» при­несла опора на мангытов и многоплеменный сонм прочих кипчаков, все же передать свои достижения он намеревался, надо полагать, прежде всего сыновьям. Создавалась почва для выделения потомства Эдиге из общей массы мангытского эля. Признаки этого проявились уже при жизни первых поколений Едигеевичей. При описании сраже­ния Мухаммеда Шейбани с моголами в 1503 г. Мухаммед-Салих в пе­речне элей и полководцев называет «Эд(и)гу уругу мангыт», т.е. ман­гытов рода Эдиге, во главе с Хаджи-Гази (Салих 1908, с. 137). Сход­ное понятие есть в грамоте мирзы Ханбая б. Исмаила Ивану IV (1579 г.), где он обещает доносить на своих сородичей: «А которые Елдегеевы дети (в оригинале, вероятно, «Идигу улы». — В.Т) учнут тебе на Яике какое лихо делали, и яз, сведав про то, тебе ведомо учи­ню» (НКС, д. 9, л. 97). Однако осознание единства по происхождению не препятствовало появлению градации различных ветвей огромного клана. В Мангытском юрте у власти утвердилось потомство Нур ад-Дина, в Большой Орде и позднее в Крыму закрепилась линия Мансура (вот чем объясняется учет только этих сыновей Эдиге в русских родо­словцах). Внуки и правнуки прочих сыновей прибивались к этим двум ветвям рода, и их принадлежность к общему корпусу «Эдигу уругу мангытов» не забывалась. В 1578 г. бий Ногайской Орды (т.е. Нура-динович) Урус просил у царя Ивана Васильевича: «Идигееве ж кня-жово роду Наурузов княжой сын (т.е. потомок, — В.Т) Арыслан мыр-за, и его б еси пожаловал» (НКС, д. 8, л. 239)1.

Вообще представление о родстве и старшинстве у средневековых кипчаков — в том числе у ногаев и у главенствовавших среди них мангытов — было абсолютно традиционным для этой части кочевого мира. Титул (в нашем случае — бекство, бийство) переходил, как правило, от умершего носителя его к следующему брату. Третий и более младшие братья уже не имели положения и прав двух первых (Сыроечковский 1940, с. 34, 35). Помимо общетюркского кардаги у ногаев практиковалось обращение младшего брата к старшему ага, агашим, агав и т.п., старшего к младшему — ини (что тоже имеет древнетюркские корни). Дядя по отцу также именовался ага. Дети братьев находились друг с другом в отношениях ага~~ини. Родствен­ники до третьего колена включительно и иногда дальше считались близкими — «братьями, разделившими котел» или «отпрысками, раз-

J Д Девиз высказал предположение, что к началу XVI в. определенные группы но* гаев сочли целесообразным выделить фигуру Ваккаса б. Нур ад-Дина и замолчать Эди­ге — «по причинам неясным, но может быть, из стремления к единству одной линии потомков Эдигю перед другими, враждебными» (DeWeese 1994, р 349). Известный мне источниковый материал не позволяет согласиться с подобной гипотезой- Ногаи помнили и почитали Эдиге, а его внук Ваккас в документах XV-XVII вв, исходящих из ногайской среды, почти не упоминается. В родословных сводах XVII в. он присут­ствует лишь как генеалогическое звено.

делившими котел» {казан уческен кардашлар, казан улесип гиыккан-лар) Вот почему все множество ногайских мирз долгое время, до конца XVI в , считалось братьями, дядями и племянниками Тесное родство распространялось до седьмого поколения, а браки между дальними родичами дозволялись начиная с восьмого, когда, как счи­талось, прямое родство по отцу уже потеряно (подробнее об этом см Гаджиева 1979, с 17, Керейтов 1982, с 195)

Ясно, что при такой системе родства дети и внуки Эдиге, куда бы ни забрасывала их судьба в эпоху распада Золотой Орды, ощущали себя единой семьей безотносительно к личным симпатиям или неприязни В разных ханствах сформировались группы мангытской знати, мощ­ные и влиятельные, окружавшие джучидские престолы по примеру своего великого предка «Родовым гнездом», отечеством для всех них оставался Мангытский юрт Но это не дает оснований считать, будто он состоял из нескольких «правящих племен», каждое из которых якобы было представлено в одном из ханств (Shamiloglu 1986, р 67, 215) Все-таки племя (эль) было одно, и род (уруг) один Но его члены, осиротевшие в 1419 г, действительно оказались вынуждены заботить­ся о Юрте и лавировать между джучидскими султанами и огланами

О событиях, случившихся после смерти Эдиге, известно очень не­много Сохранились малодостоверные, глухие сведения о том, что его сыновья Гази, Науруз и Мансур нашли убежище на Руси, Нур ад-Дин и Кей-Кавад — в «Туране» (Howorth 1965b, р 1022)

Ахсикенти сообщает об участии Кей-Кавада вместе с ханом Фула-дом (те Пуладом) б Тимур-Меликом и Ямгурчи в борьбе против Тохтамыша и Манаса, причем Фулад будто бы был возведен на трон мангытами Кей-Кавадом и Ямгурчи (Ахсикенти 1960, с 406, 416) На самом же деле Пулад не являлся даже близким родственником Тимур-Мелика б Уруса и родословная его такова Пулад б Минг-Тимур б Будакул б Джучи-буга б Бахадур б Шибан б Джучи (Aboul-Ghazi 1871, р 183) Мангытский же мирза Ямгурчи б Ваккас активно дейст­вовал во второй половине XV — начале XVI в , т е через столетие после Тохтамыша Манас — не историческая фигура, а эпический ге­рой, но какие-то отголоски участия Кей-Кавада в борьбе сторонников Эдиге с Тохтамышевичами здесь могли отразиться По Ахсикенти, он утонул в Сырдарье (Ахсикенти 1960, с 43а)2, т е все-таки на террито­рии «Турана»

Вероятно, где-то в восточном Дешт-и Кипчаке были и улусные ко­чевья Кей-Кавада, поскольку в XVI в к востоку от Яика, в Централь­ном Казахстане, находилось левое крыло Ногайской Орды, воена­чальник которого носил титул кековат — явно в память о сыне Эдиге (Трепавлов 1991а)

Об этом лице при перечислении потомства Эдиге упоминает и Кадыр Али-бек (Усманов 1972, с. 83). Казахский дастан рассказывает, что «Кейкюват» был «мальчиком от Тохтамышевой стряпки», уцелев­шим после разгрома Тохтамыша Эдиге; выросши, «Кейкюват» убил «Нурилая» (Hyp ад-Дина), за что сам был умерщвлен Эдиге (Пота­нин 1897, с. 313). Больше ни в одном из известных мне источников, кроме путаного сочинения Ахсикенти, не говорится об участии этого мирзы в политических событиях XV в. Наверное, он действительно погиб в каких-то степных баталиях, не оставив заметного следа.

Традиция влияния Эдиге была столь сильна, что после его гибе­ли ранг беклербека остался в его семье0. Кадыр Али-бек описывает обстоятельства перехода должности таким образом.

Перед сражением с ханом Кадыр-Берди б. Тохтамышем Эдиге за­ключил на Илеке, притоке Яика, соглашение с огланом Хаджи-Му­хаммедом, чей улус находился в Юго-Западной Сибири: «Если Бог поможет осуществить мое дело, то я тебя сделаю ханом». После того как мангытская армия была разгромлена на Яике, а ее предводитель погиб, сын Эдиге, Мансур, сдержал отцовское обещание и способст­вовал воцарению Хаджи-Мухаммеда, а тот возвел его в достоинство беклербека. «Бий Идику умер. После него его сын Мансур стал бием. Хаджи-Мухаммед-оглана бий Мансур провозгласил ханом. Один ха­ном, другой бием сделались… Место Идику занял Мансур» (Кадыр Али-бек 1854, с. 155-156). Произошло это не позднее 1421 г. (Сафар­галиев 1960, с. 203). Так власть в восточном Деште была вновь устроена по схеме, сформировавшейся при Эдиге: при зависимом хане-Джучиде состоял мангытский бий.

Реконструкция тех событий весьма осложнена тем, что отображе­ны они в сочинениях, во-первых, поздних, во-вторых, использовав­ших легендарные сведения. Например, в казахском сказании-джире «Идиге», записанном Ч.Валихановым, советник Кадыр-Берди-хана Кен-Джанбай организовал переговоры между своим государем и Май­суром б. Эдиге; был заключен договор, по которому Мансур стано­вился беклербеком при Кадыр-Берди (Валиханов 1904а, с. 272). А но­гайская версия того дастана гласит, что точно такой же пакт этот хан заключил с другим сыном Эдиге — Hyp ад-Дином (см. выше). По Абд ал-Гаффару Кырыми, среди приближенных Мансура в самом деле на­ходился мудрый старец-советник Джан-Тимур (Кырыми 1924, с. 85), сопоставимый с Кен-Джанбаем. Но Кадыр-Берди ко времени бийства Мансура уже не было в живых. Кырыми рассказывает, будто после смерти отца Мансур скрылся в «Русском юрте». Затем вернулся на Волгу, где стал бием при хане Гияс ад-Дине б. Шадибеке. Через два года тот умер, и Мансур возвел на трон Кучук-Мухаммеда б. Тимура б. Тимур-Кутлуга. Однако вскоре охладел к своему малолетнему про­теже и решил поддержать восточного хана Барака б. Куйручака б. Уруса, вопреки отговорам Джан-Тимура (Кырыми 1924, с. 84, 85).

Этот союз получил неожиданную иллюстрацию в виде башкирско­го предания, в котором действует «Барак-султан Мансур», живущий в Сарайчуке, мангытской «столице» (Башкирские 1960, с. 80). Скорее всего Мансур при Бараке стал беклербеком (бием), так как они вместе ходили воевать с очередным претендентом на престол правого кры­ла — У луг-Мухаммедом. Из письма последнего турецкому султану от 14 марта 1428 г. известно, что в 1426 г. войско из восточных степей было разбито, «и мы обратили в бегство Барака и Мансура» (Султа­нов 1975, с. 54, 282; Kurat 1940, р. 8, 9, 14). Вскоре после этого раз­грома между соратниками произошел разрыв. Кадыр Али-бек пишет об убийстве Мансура Бараком (Кадыр Али-бек 1854, с. 156) (видимо, в 1426 или 1427 г. ). Предание астраханских татар ногайского про­исхождения представляет конфликт таким образом: «В то время, когда в Ховарезме властвовал Барак-хан, Мансур-мурза сделал набег на Хи­ву, где и умер насильственной смертью, будучи ослеплен по повеле­нию Барака» (Небольсин 1852, с. 54). Возможно, здесь отложились слухи о какой-то распре между разбитыми ханом и беклербеком.

Находившиеся при Бараке сыновья Эдиге, Гази и Науруз, тут же бежали на запад к Кучук-Мухаммеду. Вскоре (около 1428 г.5) они вернулись с его войском, разгромили и убили Барака, в чем получили помощь бывших подданных Мансура (Кырыми 1924, с. 89, 90; Langles 1802, р. 395). О гибели Барака в войне с «Казы-Новрузом» упоминает и Кадыр Али-бек (Усманов М. 1972, с. 75).

Как видим, мангытская аристократическая традиция не пресеклась: «Эдигу уругу мангыты» постоянно находили правителей, желающих видеть их подле себя в качестве беклербеков. Сразу после описанных событий Гази стал бием Кучук-Мухаммеда, а Науруз — бием царст­вовавшего одновременно У луг-Мухаммеда (Shamiloglu 1986, р. 195). Деятельность двух последних продолжалась около десяти лет, пока не начались разногласия — настолько глубокие, что Науруз решил пе­рейти в орду Кучук-Мухаммеда (Гази к тому времени уже не было в живых). Тот сразу же сделал мангытского вельможу своим беклер­беком, в каковой должности и застал его в 1438 г. Иосафат Барбаро. Вместе они напали на ставку Улуг-Мухаммеда и свергли его (Барба­ро 1971, с. 140-142, 150, 151).

О пребывании Науруза в Поволжье его соплеменники помнили долго. В ногайских грамотах, присланных в Москву в 1562 и 1563 гг., среди местностей на Волге упоминаются «Новрузовское княжое место, Сараи словут», «Новрузов Сараи на берегу Бузана», сама про­тока Бузан, некогда принадлежавшая Наурузу «от верховья до устья», и др. (НКС, д. 6, л. 81, 213 об., 214). Дата смерти его неизвестна. Есть лишь небольшой повод для предположения. Русская летопись отме­тила, что осенью 1440 г. «хан Махмет Большия Орды убил большего своего князя Мансупа, и много татар тогда избиено бысть в Орде» (Патриаршая 1904, с. 30-31). Мансуп — это, конечно, Мансур. Но по­скольку он был убит Бараком за тринадцать-четырнадцать лет до это­го, то можно полагать, что до летописца дошли вести о казни брата Мансура, «большего князя» (улуг бека) Науруза, вступившего в кон­фликт с Кучук-Мухаммедом.

Теперь обратимся к территории непосредственно Мангытского юрта между Волгой и Эмбой. Едва ли можно согласиться с мнением М.Г.Сафаргалиева, что «после смерти Барака потомки Едигея оконча­тельно закрепили за собой восточную окраину Золотой Орды» (Са­фаргалиев 1938, с. 37). В начале XV в. яицкие степи находились под управлением золотоордынского хана-Шибанида, Пулада, мангытской креатуры. В 1411 г. он был изгнан из Сарая и убит сыном Тохтамыша, Джелал ад-Дином. «После смерти Фулада, — пишет Абу-л-Гази, — два его сына, Ибрахим и Араб-шах, разделив владения отца, жили совместно, кочевали и располагали ставки летом в верховьях Яика, зимой в устье Сыра» (Aboul-Ghazi 1871, р. 183-184). Значит, Шибани-ды ежегодно пересекали земли мангытов и, может быть, летовали в них. Хан «Фулад» призывал мангытских мирз к себе на Яик (не в Са-райчук ли?) (Ахсикенти 1960, с, 426). Следовательно, область Ман­гытского юрта все еще считалась составной частью ханства левого крыла, и Джучиды беспрепятственно включали ее в сферу своих се­зонных передвижений. Сарайчук позднее рассматривался и как владе­ние хана Кучук-Мухаммеда. В 1428 г. он и Гази б. Эдиге в награду за помощь в борьбе против Барака даровали пост даруги (наместника) Сарайчука некоему Айиасу (Кырыми 1924, с. 90, 94; Shamiloglu 1986, р. 195),

Получается, что западные владения Кок-Орды обладали уже как бы двойным сюзеренитетом — Чингисидским и мангытским. Почти все прочие улусы заволжского Дешта имели во главе потомков Чингисхана: Джумадук б. Суфи кочевал между реками Сары-су и Эмбой; Махмуд-Ходжа б. Каганбек (может быть, это упоминавшийся выше ставленник Мансура Хаджи-Мухаммед) — между Тоболом и

Ишимом; Мустафа б. Муса—по левому берегу Атбасара, правого притока Ишима; Девлет-Шейх б. Ибрагим — по левому берегу Ирты­ша до впадения в него Тобола. Все перечисленные лица принадлежа­ли к дому Шибана б. Джучи. Кроме того, на северо-восточной окраине государства находилось владение эля баркут во главе с беками Ада-бом и Кебеком (данные Махмуда б. Эмир-Вали и Масуда Кухистани — см.: Ахмедов 1965, с. 42-44).

Население Мангытского юрта к концу первой четверти XV в. оста­лось почти не затронутым смутами и стычками между ханами. Един­ственное крупное потрясение, отраженное в источниках, — это не­удачная попытка хана Барака переселить в глубь степей улусы его сподвижника, а затем противника Мансура б. Эдиге (Кырыми 1924, с. 87, 88). Уже говорилось, что одним из участников низвержения Барака был Гази б. Эдиге. Кадыр Али-бек слышал о нем как о главе мангытов после Эдиге и Мансура (Усманов М. 1972, с. 83).

Кухистани и Кипчакхан раскрывают некоторые обстоятельства его автономного правления. Гази, «по примеру своего отца, стал предво­дителем народа и племени и привел под десницу своего господства аймак и племена». Видимо, он проявил себя как достаточно самовла­стный правитель, что вызвало недовольство кочевой аристократии, уже отвыкшей от жесткой единоличной власти. Бий «удлинил руки притеснения», «протянул руку угнетения и насилия, ступил из круга справедливости и сошел с широкой дороги милосердия» (Кухистани 1969, с. 141; Кипчакхан 1969, с. 390). Думаю, в то время, т.е. в по­следние месяцы жизни, Гази состоял беклербеком у хана Джумадука, улус которого был ближайшим к Мангытскому юрту.

Долгое время мирза был неразлучен со своим братом Наурузом, и во многих источниках даже применяется совместное написание их имен «Гази-Науруз», т.е. поздние авторы принимали их за одного че­ловека. Но Науруз закрепился при дворе Кучук-Мухаммеда, с кото­рым Гази сначала тоже имел тесный контакт. Поэтому в 1428 г. Гази пришлось искать другого покровителя или скорее объект для покро­вительства. Во всяком случае, именно к Джумадуку апеллировали сановники, возмущенные самовластием Гази. Бий был убит мятежни­ками. По версии Кухистани, убийцы утвердились в ханской ставке «в ряду великих эмиров и слуг высокопоставленного хана» — надо полагать, заменив при дворе Гази. Джумадук боялся своих новых, агрессивных советников и не оказывал им должных знаков внимания. Обиженные беки оставили его и присоединились к царевичу-оглану Абу-л-Хайру б. Девлет-Шейху (Кухистани 1969, с. 141).

Кипчакхан излагает эту историю по-другому. Гази погиб в резуль­тате сговора кочевой знати с Абу-л-Хайром. Разгневанный убийством своего беклербека, Джумадук выступил в поход против Абу-л-Хайра, который тоже считался его подданным, но в сражении с ним погиб.

Абу-л-Хайр как «хан-победитель прибыл в основной юрт» (Кипчак-хан 1969, с.390)6.

Таким образом, во второй половине 1420-х годов Мангытский юрт стал превращаться в значительную, хотя пока и не самостоятельную силу. Так же как и в западных улусах, заволжские мангытские бий сумели сохранить за своей семьей ранг беклербека. После кончины Эдиге почти все известные нам его сыновья занимали эту должность при различных сюзеренах: Мансур — при Хаджи-Мухаммеде или же, по другой версии, Гияс ад-Дине, Кучук-Мухаммеде и Бараке; Науруз — при Улуг-Мухаммеде и Кучук-Мухаммеде; Кей-Кавад — при Пуладе; Гази — при Кучук-Мухаммеде и Джумадуке. Некоторые из перечисленных монархов являлись мангытскими ставленниками. Однако из-за формальной зависимости от ханов Кок-Орды Мангыт­ский юрт не мог служить базой для всех этих беклербеков. На яицкие улусы имели возможность опираться только те сыновья Эдиге, кото­рые обосновались к востоку от Волги.


Источник http://www.nogay-orda.ru

Категория: История | Добавил: BAD_BOY25 (17 Марта 2010)
Просмотров: 1828
Всего комментариев: 0
ComForm">
avatar