Наши прошлые провинности. 
(Кечмиштеки сучларымыз) 

Не раз свою книгу проклятий открыв, 
Читая: ”Батый, Хулагу, Тамерлан”, 
Эмира зовет “дикарем”, позабыв, 
Что прежде пред ним на коленях стоял. 

“Татары, Татары, ваш хан в старину,- 
Кричит нам неверный и всякий язык.- 
С мечом приходил и нам выжег страну. 
Горите и вы!”- поднимается крик. 
А бедный татарин давно слез с коня 
Растерянно шепчет, потупивши взор: 
“С Чингизом, Батыем,Тимуром ни я , 
Никто из родных не встречался с тех пор!” 

Враги говорят ему – “Нет, это ты! 
Из прошлого твой выступает портрет: 
Скуласт, низкорослый и желт, как цветы, 
Идущий в набег за Чингизом вослед”. 

Кричит бедолага: ”Нет, это не я. 
Чингиза в моем не бывало роду. 
Сеид мой отец, вот и мама моя, 
Муллу еще помню, но не Бату…” 

Оставьте в покое мой бедный народ! 
Коль есть в нем вина, он заплатит за все. 
Чингиз – это я! Тимуриды – мой род! 
Что было и будет – все это мое. 

Весь грех, всю вину я гружу на себя: 
Сжигали мы Басру, сжигали Багдад. 
И Рима дворцы еще помнят меня, 
И римская знать и латинский солдат! 

Приди и спроси! Я отвечу за всех, 
Кто жил на Дунае в краях казаков, 
На Инде, Азове… Я помню свой грех. 
Приди и спроси! Я ответить готов. 

Без сабли, коня, я вступаю на твердь, 
И древний огонь затухает в груди. 
Хребет мой в руках у удачи…. Иди. 
Со мной по дороге, что тянется в смерть. 

Старушка-Европа и вы – мудрецы, 
Пока вы в писаниях будете лгать 
И строить из слез голубые дворцы, 
Восстану и встану в Чингизову рать! 

Я выброшу книги в глубокий Диджли,* 
И ваши дворцы я сровняю с землей, 
И лягу в нее вдалеке от могил, 
И буду лежать молчаливой золой. 

Весь гнев, всю вину я взвалю как доспех, 
Наследье народов, всех ханов и ханств, 
Взвалю на себя весь отеческий грех 
И буду бродить среди ваших пространств. 
1920, 13.02, Будапешт. 
* Диджли – река Тигр. 
Бекир Чобанзаде.