Наши прошлые провинности.
(Кечмиштеки сучларымыз)
Не раз свою книгу проклятий открыв,
Читая: ”Батый, Хулагу, Тамерлан”,
Эмира зовет “дикарем”, позабыв,
Что прежде пред ним на коленях стоял.
“Татары, Татары, ваш хан в старину,-
Кричит нам неверный и всякий язык.-
С мечом приходил и нам выжег страну.
Горите и вы!”- поднимается крик.
А бедный татарин давно слез с коня
Растерянно шепчет, потупивши взор:
“С Чингизом, Батыем,Тимуром ни я ,
Никто из родных не встречался с тех пор!”
Враги говорят ему – “Нет, это ты!
Из прошлого твой выступает портрет:
Скуласт, низкорослый и желт, как цветы,
Идущий в набег за Чингизом вослед”.
Кричит бедолага: ”Нет, это не я.
Чингиза в моем не бывало роду.
Сеид мой отец, вот и мама моя,
Муллу еще помню, но не Бату…”
Оставьте в покое мой бедный народ!
Коль есть в нем вина, он заплатит за все.
Чингиз – это я! Тимуриды – мой род!
Что было и будет – все это мое.
Весь грех, всю вину я гружу на себя:
Сжигали мы Басру, сжигали Багдад.
И Рима дворцы еще помнят меня,
И римская знать и латинский солдат!
Приди и спроси! Я отвечу за всех,
Кто жил на Дунае в краях казаков,
На Инде, Азове… Я помню свой грех.
Приди и спроси! Я ответить готов.
Без сабли, коня, я вступаю на твердь,
И древний огонь затухает в груди.
Хребет мой в руках у удачи…. Иди.
Со мной по дороге, что тянется в смерть.
Старушка-Европа и вы – мудрецы,
Пока вы в писаниях будете лгать
И строить из слез голубые дворцы,
Восстану и встану в Чингизову рать!
Я выброшу книги в глубокий Диджли,*
И ваши дворцы я сровняю с землей,
И лягу в нее вдалеке от могил,
И буду лежать молчаливой золой.
Весь гнев, всю вину я взвалю как доспех,
Наследье народов, всех ханов и ханств,
Взвалю на себя весь отеческий грех
И буду бродить среди ваших пространств.
1920, 13.02, Будапешт.
* Диджли – река Тигр.
Бекир Чобанзаде.
|