«Божиею милостию мы Екатерина вторая, Императрица и самодержица всероссийская, и прочая, и прочая, и прочая.
«Нашего Императорскаго величества верноподданному наместнику ханства Калмыцкаго Убаше, прочим владельцам, судьям общенароднаго правительства, зайсангам и всему народу — Наша Императорская милость.
«Мы, великая Государыня, Наше Императорское Величество, дали уже тебе, Нашему верному подданному, всевысочайшее повеление, от 31-го Декабря минувшаго 1768-го года, о наряде и об отправлении к нашей армии, имеющей быть под командою генерала-аншефа графа Румянцева, двадцати тысяч Калмыцкаго войска, а настоящим указом повелевается: всеми калмыцкими силами, сколько может собраться за отправлением онаго войска, действовать против живущих на Кубани и в тамошних горах турецких подданных, стараясь всякой вред им причинить, и не только обезсилить, но и вовсе истребить.
«Здесь не предписывается ни время, ни место, когда и откуда поиски начаты и с лутчею удобностию производимы быть могут,— встречающияся обстоятельства, по получении сего Нашего великой Государыни указа, и неутомленное попечение, чтобы оными воспользоваться и чтобы укрыть от преждевременнаго разглашения приемлемыя против неприятеля намерения, имеют быть руководством при таких предприятиях.
«Между тем, дабы ничего не оставить, что служить имеет к получению желаемых успехов, то Калмыки, где нужда востребует, подкрепляемы будут камандою регулярных войск, пушками снабженнаго, а сверх того и казаками, под предводительством нашего генерала майора Медема, которой с кизлярской стороны соединится с калмыцкими войсками, коль скоро потребныя к тому учинятся и с которым мы, великая Государыня, Наше Императорское величество, повелеваем тебе, нашему верному подданному, во всем общия меры принимать и соглашаться. Сверх того и с донской стороны Калмыки пособствуемы быть имеют, по распоряжению онаго генерала маиора.
«Есть ли до отправления к нашей армии двадцати тысяч, следовательно до наступления весны, можно будет успеть некоторыя предприятия в разсуждении турецких подданных, на Кубани живущих, произвесть в действо, и употребление к тому всех калмыцких войск, в том числе и тех двадцати тысяч, которыя к армии нашей назначены, не воспрепятствует, — однако ж, нисколько благовременному сих последних походу, об отправлении которых без всякаго замедления, по самой первой траве или и прежде; когда старою лошади с начала прокормлены быть могут, и чрез сие вновь наиточнейше подтверждается на то тебе, хотя дозволение и дается, но не иначе, как с тем, чтоб последнее намерение в исполнении перваго, то есть касающагося до отправления к армии нашей повеленнаго числа войск, отнюдь ни малейшей остановки не причинило.
«Во все продолжение последней между Нашею Империею и Портою Отоманскою войны, тогдашний хан Дондук-Омбо не переходил на луговую сторону, но весь калмыцкой народ располагался на горной при Куме реке, около Дону, при водах и речках, в степи протекающих, а иногда и в самых тех местах, с которых прогонял кубанских Татар, — а таким своим расположением, при нужной предосторожности, и находился в состоянии всеми случаями пользоваться к учинению неприятелю вреда с удобностию и с успехами, и препятствуем не был в немедленном Калмык и армиям отправлений. Сверх того пребывание всего народа на Горной стороне служило к прикрытию лежащих по Волге, Тереку и Дону рекам и Российских жилищ.
«А как нужно и при настоящей войне те же виды иметь и справедливо, чтобы наши подданные, одни другим, всем тем, сколько от которых зависеть может, способствовали в безопасности, особливо когда одни, то есть Калмыки, единственным своим расположением жилища других охранить могут, в том числе и таких, которыя между тем в службе нашей упражнены будут, а сами они не только в порученных и им военных против Кубанцев действиях не воспрепятствуются, но еще лутчею к тому удобность возымеют и в прокормлении скота своего, по примеру, бывшему при Хане Дондук Омбе, никакой нужды не претерпят, — то в следствие всех таких уважений и повелевается тебе, нашему верному подданному, впредь до другого нашего высочайшего указа со всем Калмыцким народом остаться на горной стороне, забрав тот час, по получении сего, всех Калмык, которые поныне еще на Луговой стороне (Луговая — левая сторона Волги, правая — нагорная, граничащая с Придонскими и Кизлярскими (притеречными) степями) паче чаяния находиться могут, и где в них ни молейшей потребности нет и не будет, — оставаясь учрежденным по Яику форпостам предохранять лежащие на сей последней стороне жилища от Киргиз-касак, которые, однако ж, ныне в спокойном состоянии находятся.
«Когда и где Калмыцким улусам располагаться на Горной стороне, — сие будет зависеть от соображения выгодных мест, с обстоятельствами каждаго времени, большей или меньшей предосторожности, от неприятельских покушений и замыслов требовать могущими, — одним словом, надобно будет при том стараться, чтоб Калмыцкие улусы и все крайния жилища оставались в безопасности, и неприятели никакой и ни в чем удачи иметь не могли.
«Мы Великая Государыня, Наше Императорское величество, в совершенной находимся надежде, что ты, по всеподданнейшей должности твоей, по известной к нам Великой Гр-не усердию и верности и по производящей и собственно для Калмыцкаго народа из того пользе, чтоб неприятель как наискорее устрашен, ослаблен и разсеян был, — употребишь, неусыпное к тому старание, предусматривая все способы и приемля самыя надежныя меры, чем достойным себя и учинишь особливаго нашего монаршего благоволения, а калмыцкие владельцы, имея те ж самыя побуждающия и одолжающия их причины к нашей службе, поступят единодушно, исполняя отдаваемые им приказы с охотою и без прекословия, — вообще же все войско окажет опыты храбрости и мужества, имея в том руководство и примеры от своих начальников.
«Вся получаемая Калмыками добыча, какого бы оная звания ни была, оставляется им, равно как и пленники, кроме самых знатных людей. Сверх того и особливое награждение учинено быть может, есть ли в самом деле ревностную к нам, великой Гдр-не окажут службу. О чем имеешь ты, вступая в полки против Кубанцев, во всем войске обнародовать и владельцев и протчих начальников обнадежить всевысочайшею нашею Императорскою милостию, с какою мы к тебе и к ним ко всем и ныне благосклонны пребываем. Дан в Санкт Петербурге 15-го Генваря 1769-го года. Подлинная за Государственною печатью.»
«На концепте сей граматы подписано собственною Ея И. В-ва рукою в 15 день Генваря 1769 года тако: «Быть по сему».